— Дикарка, а на нашего принца рассчитывает. Только мрака ей лысого, а не Селебрина!
— От нее рыбой пахнет, говорят.
— А от эвискарки, поговаривают, травами, — осмелилась подать голос девочка, что мыла полы рядом со мной. На нее сразу цыкнули.
— Говорят эвискарка — хорошая травница и даром магическим владеет, — оценив мое рвение, старуха подобрела и села за общий стол.
Ползая рядом, я разглядела край ее фартука с кружевом по подолу, добротные туфельки с небольшим каблучком… Что явно свидетельствовало: старуха Эми имеет вес на кухне. Надо к ней присмотреться.
— И что? — возразил кто-то. Среди наших претенденток тоже магинь хватает!
— Так она целительница! — многозначительно прошептала старуха. — Ей перечить не следует. Вдруг выбор падет на нее.
— Если бы сговорились императоры — обошлось без отбора! Не надо было стольких дармоедок кормить. Ни одного испытания не прошли — а уже мнят себя победительницами, — возразила одна из горничных.
Я старательно грела уши, чтобы не упустить ничего важного, и далеко от стола не отползала. Старуха приметила, что я долго тру одну плитку, прищурилась. Разговоры тут же стихли.
Испугавшись, я принялась натирать пол с удвоенным старанием.
— Ничего, им обиднее возвращаться будет, — отозвалась женщина, что привела меня на кухню, и разрядила обстановку. — Наше дело держать нос по ветру. Не зря говорят: день отбора — седмичное жалование в руках. Эниль, ты уже получила что-нибудь? — Повернулась к юной девушке с грустными глазами, рядом с которой сидела.
— Нет, — печально ответила та. — А Розалия получила.
Все взоры обратились к худенькой, невзрачной женщине, тихо обедавшей в дальнем конце кухни. Окна в той стороне нет, поэтому из-за духоты имелось больше свободного пространства, которое молчаливая горничная, видимо, ценила.
— Розаль, поделишься? Хотя бы сладостями? — обратились к счастливице болтушки.
— Угу, — медленно прожевав рагу, отозвалась та. — Как и пощечинами. Хотите?
— Себе оставьте такую щедрость…
На кухне интересно, вот только коленям больно. Еще немного — я растянусь на полу и взмолюсь о пощаде.
Когда предел уже почти наступил, старуха Эми соизволила сжалиться.
— Ладно, прошли испытание. Садитесь за стол! — наложила нам полные миски и разрешила пообедать. Вот только скоро у нее снова разболелся зуб, настроение переменилось, и нас опять загрузили работой.
До позднего вечера я мыла посуду, чистила овощи, лук, рыбу… — и работе не было конца.