Да уж. С тоской поглядывая в другой конец крыла, я вошла в чужие покои.
В них никого, зато хаос жуткий: битое стекло, перевернутая еда, разлитые соки уродовали светлую комнату с приятными сиреневыми занавесками и белой мебелью.
— Ведро! — спохватилась я, хотела бежать в коморку за инвентарем, но прежде в комнату вбежала еще одна служанка, кажется, Эниль, уже с ведром, и удивилась, увидев меня:
— Что ты здесь делаешь?
— Быстрее, пока не вернулась! — шикнула на нас старшая служанка по этажу. Она стояла на чеку и рук не марала, зато если вернется хозяйка комнаты, злость выльется именно на нее.
Вдвоем мы торопливо принялись за дело. Но спешка к добру не привела — я не заметила тоненького острого куска стекла и порезалась.
— Ой… — стоило охнуть от боли, Эниль прошептала:
— Вот и узнаем: отравлена ли еда?
Я опешила, и она улыбнулась.
— Да глупости это, не бойся!
— Да быстрее же, неумехи! — зарычала на нас старшая служанка. — Вот пожалуюсь управляющему — выгонит без рекомендаций!
Вдвоем мы справлялись ловко, быстро, но едва разогнули спины, старшая по этажу выдохнула:
— Что за день? Еще одна скандал закатила. Крайняя дверь налево!
У меня сердце екнуло.
— Все сделаю, — я вскочила, с трудом скрывая радость, потому что эта крайняя дверь Дименьки.
***
Когда я вошла в комнату, Димея застыла на месте.
— О, Мрак! — отмерев, поморщилась она и прикрыла нос. — Задохнуться от вони можно! В луже с отходами плавала?
— Лучше, — улыбнулась я ехидно. — Вливалась в трудовой коллектив горничных. Знаешь ли, информация — сокровище, добывая ее, приходится совершать подвиги.
— Ну и?! — на радостях Дименька позабыла про ароматы, что я собой принесла. Подошла ближе.