Но мне очень интересно, решится ли он на такое.
Одно дело — эмоции и их словесное выражение, и совсем другое — действия. Слова конкретно ему и конкретно сейчас я могу простить многие, такой ситуации, как ни крути, врагу не пожелаешь. Но действия — это приговор.
— Догадываюсь, — усмехнулся я. — А ты понимаешь, что род умрет вместе со мной? Это даже не Амэри, которые потеряли свой козырь рода на войне. Родич, своими руками, в мирной обстановке, лицом к лицу…
Я не собирался говорить дяде, что родовой камень давно растворен в моей крови. Конечно, он узнает рано или поздно. Но вот сейчас убитому горем отцу я такой информации точно не дам.
— Да все я понимаю, — отмахнулся Риван. — Надо было тогда в форте тебя прибить сразу. Ну или хоть камень все-таки отобрать.
— А смысл? — удивился я.
— Хочешь сказать, ты уже тогда был козырем рода? — Риван вскинул на меня пронизывающий взгляд.
— Да, — кивнул я. — Я сразу козырем стал. С первого касания камня еще в родовом поместье. Ну то есть, со второго.
Первое касание настоящего Шахара убило. Впрочем, дядя не заметил эту оговорку.
— И чего молчал? — изумился он. — Тогда, в форте?
— Протупил, — пожал плечами я.
Риван тяжело вздохнул и вновь отвел взгляд.
— И Амайя не знала? — уточнил он.
Вообще-то такую информацию за пределы основы рода не выносят. А уж девчонок, которых собираются выдавать замуж, тем более максимально ограждают от тайн рода. Они же уйдут в чужой род, зачем лишний риск?
— Нет, не знала, — ответил я. — А это что-то меняет? Убить наследника своего рода — это нормально, по-твоему?
— Нет, конечно, — пробормотал Риван.
Я холодно и отстраненно наблюдал за ним. Вопрос судьбы Амайи для меня уже не стоял, а вот что делать с ее родителями, я пока не понимал.
Ривану я еще готов поверить и дать шанс, все-таки он вошел в свое время в основу рода. Это серьезный аргумент в его пользу. Родовой камень очень хорошо чует гниль в людях, даже самую минимальную, которая может никогда не воплотиться в жизнь. Не зря магов основы у любого рода обычно в разы меньше, чем просто членов рода. Вполне допускаю, что честь в Риване пересилит боль.
А его жена? Мне потом удара в спину от отчаявшейся матери ждать?
— Я не вижу вариантов, — выдавил, наконец, Риван.