— Я тоже, — кивнул я.
Дядя еще какое-то время посидел молча, а потом сказал:
— Дай мне с ней попрощаться, и я уеду. Буду защищать честь рода на границе. И не зови меня в столицу, не вернусь.
Что ж, не самый плохой вариант.
— А Рачана? — спросил я.
Риван вскинул на меня жесткий взгляд. За жену он, похоже, готов биться куда жестче, чем за дочь.
— А что Рачана?
— Удержишь ее?
— Удержу, — уверенно кивнул Риван. — Она никогда детей не хотела. Нет, она любила дочь, но… В общем, если бы я не настаивал, у нас не было бы Амайи.
Логично. Я удивлялся в свое время, как можно было уехать служить на границу, оставив своего ребенка на дальних родичей. Амайе тогда лет двенадцать было.
Я понимал, как мог уехать отец, но не понимал, почему уехала мать. А тут, оказывается, выбор был между двумя долгами: перед родом и перед ребенком, — а вовсе не между любовью и долгом, как я считал.
— Хорошо, — кивнул я.
Риван тяжело встал и медленно пошел к двери. Он практически шаркал ногами по полу, как древний старик.
Я проводил его взглядом, дождался, пока дверь за ним закроется, и вздохнул. Часа ему будет достаточно, интересно?
Надо уже закончить это дело. Еще не хватало самому оттягивать этот неприятный момент, прикрываясь собственной физической слабостью. Надо просто сделать и забыть.
*****
Я сидел на ступеньках казармы родовой гвардии. Небольшое двухэтажное здание стояло позади моего особняка и выходило фасадом прямо на полигон. В подвале казармы была обустроена временная «тюрьма».
На самом деле, ребята просто подсобку приспособили под камеру для Амайи. Все равно с блокираторами она никуда не делась бы. Это не Андана, которую учили выживать в любых условиях, моя домашняя сестрица даже до туалета передвигалась с трудом.
В пределах видимости никого не было. Даже Карим, который показал мне камеру сестрицы, мигом куда-то слинял. А уж когда я вышел, тем более никто не захотел попадаться мне на глаза.
Ан нет, нашелся один смелый.