Следующим по возрасту шел уроженец Кутаисской губернии Лаврентий Павлович Берия (1899–1953), вступивший в ряды РСДРП(б) сразу после Февральской революции в марте 1917 года. В период Гражданской войны молодой коммунист находился на подпольной (чекистской) работе в Баку и Тифлисе, а затем в течение многих лет работал на ответственных должностях в ВЧК — ОГПУ в крайне сложном и неспокойном Кавказском регионе, в том числе в качестве главы ОГПУ Грузинской ССР и Закавказской Федерации (1926–1931). Как уверяют ряд авторов (А. И. Колпакиди, Е. А. Прудникова[14]), к этому времени относится и личное знакомство Л. П. Берии с И. В. Сталиным, который сразу оценил масштаб своего соплеменника и земляка. Уже в ноябре 1931 года он становится Первым секретарем ЦК Компартии Грузии и вторым секретарем Закавказского крайкома, а буквально через год возглавляет весь Закавказский крайком партии. В феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б) его избирают членом ЦК, а спустя четыре года, в августе 1938-го, по личному указанию И. В. Сталина срочно переводят в Москву на работу в НКВД СССР, где в декабре того же года он сменяет «кровавого карлика» Н. И. Ежова на посту наркома и проводит первую (т. н. «бериевскую») реабилитацию жертв «секретарских репрессий». В марте 1939 года по итогам работы XVIII партсъезда он становится кандидатом в члены Политбюро ЦК, а в период войны входит в ближний круг самых доверенных соратников вождя, став одновременно членом (1941–1945), заместителем председателя (1944–1945) и председателем Оперативного бюро (1944–1945) Государственного Комитета Обороны (ГКО), членом Бюро и заместителем председателя СНК СССР (1941–1945).
Предпоследним по возрасту, но отнюдь не по влиянию в высшем партийно-государственном руководстве шел Георгий Максимилианович Маленков (1901/02—1988)[15], который рано потерял отца и воспитывался в доме своего деда по матери Георгия Шемякина, оренбургского казака, сохранявшего в доме верность старообрядческим устоям своих предков. В годы Гражданской войны, находясь на политической работе в РККА, в апреле 1920 года он вступил в ряды РКП(б) и в том же году женился на Валерии Алексеевне Голубцовой, родственные связи которой с самим Г. М. Кржижановским, по всей видимости, поспособствовали быстрой партийной карьере ее мужа. Уже осенью 1921 года одновременно с учебой в Московском Высшем техническом училище он начал работать рядовым сотрудником Орготдела ЦК РКП(б), а уже в конце 1925 года стал его техническим секретарем. Затем в ноябре 1927 года на исходе острой борьбы с объединенной оппозицией он становится техническим секретарем Политбюро и впервые знакомится с И. В. Сталиным, который быстро оценил разносторонние способности молодого коммуниста. В 1930 году его переводят на самостоятельный участок работы в Московский обком партии, где под чутким руководством Л. М. Кагановича он возглавляет Агитационно-массовый отдел и набирается политического опыта. А сразу после завершения работы XVII партийного съезда, в феврале 1934 года, его назначают на пост заместителя главы Отдела руководящих партийных органов ЦК, который ровно через год возглавит новоиспеченный секретарь ЦК ВКП(б) Н. И. Ежов. Именно тогда в период тотальной проверки и замены партийных документов Г. М. Маленков создает уникальную картотеку всей партийно-государственной номенклатуры, которая сделала его незаменимым и близким помощником вождя по подбору и расстановке кадров в центре и на местах. Уже в феврале 1936 года он становится главой этого ключевого отдела ЦК, а в марте 1939-го по итогам работы XVIII партсъезда стремительно врывается в узкий слой высших советских вождей, став одновременно членом ЦК, Оргбюро и Секретариата ЦК и начальником ключевого Управления кадров в аппарате ЦК. Наконец, в феврале 1941 года его избирают кандидатом в члены Политбюро и вскоре назначают членом Бюро СНК СССР. В годы войны Георгий Максимилианович лишь укрепил свое положение в ближнем круге вождя, занимая должности члена ГКО (1941–1945), его Оперативного бюро (1942–1945), руководителя Комитета при СНК СССР по восстановлению народного хозяйства в районах, освобожденных от фашистской оккупации (1943–1945), и заместителя председателя СНК СССР (1944–1946).
Наконец, последним сталинским соратником по Политбюро буквально накануне войны стал самый молодой по возрасту уроженец Тульской губернии Николай Алексеевич Вознесенский (1903–1950), вступивший в ряды РКП(б) летом 1919 года. После окончания Гражданской войны он работал по партийной линии в Донбассе, а летом 1928 года уехал на учебу в Москву, где, отучившись на экономическом факультете Института Красной профессуры, остался там же на преподавательской работе и пошел по научной стезе, вскоре защитив докторскую диссертацию по экономике. Одновременно в 1932 году он возглавил одну из структур Наркомата РКИ, а через два года стал членом вновь образованной Комиссии советского контроля при СНК СССР, где проработал до марта 1939 года. Наряду с этим, в марте 1935-го он уехал в северную столицу, где в системе Ленинградского горисполкома возглавил плановый комитет, а через два года вернулся в Москву и сразу был назначен заместителем председателя Госплана СССР. Всего через два месяца, в январе 1938 года, по предложению А. А. Жданова[16], Н. А. Вознесенский возглавил этот ключевой орган союзного правительства, а уже в марте-апреле 1939 года был избран членом ЦК и занял должность заместителя председателя СНК СССР. Наконец, в феврале 1941 года, по итогам работы XVIII партийной конференции его избрали кандидатом в члены Политбюро и резко повысили в статусе до первого заместителя главы Совета Народных Комиссаров СССР и заместителя председателя Комитета обороны при СНК СССР. В годы войны, оставаясь на этих ответственных постах, он вновь возглавил Госплан СССР (1942–1948) и одновременно стал членом ГКО (1942–1945), его Оперативного бюро (1944–1945), а также заместителем председателя Бюро СНК СССР (1944–1945).
2. Расклад сил и группировок в верхних эшелонах власти в 1945–1947 годах
В начале сентября 1945 года в связи с окончанием Второй мировой войны в высших эшелонах власти произошло два важных события: во-первых, был упразднен высший внеконституционный орган страны — Государственный Комитет Обороны, обладавший колоссальными полномочиями в годы войны, которые в значительной степени были теперь переданы Совету Народных Комиссаров СССР во главе с И. В. Сталиным и отчасти, но по большей части чисто формально Президиуму Верховного Совета СССР, который уже лишь формально продолжал возглавлять М. И. Калинин; во-вторых, по решению Политбюро ЦК ВКП(б) бывший ГКО, а вернее его Оперативное бюро, де-факто переименовали в Оперативное бюро СНК СССР по вопросам работы промышленных наркоматов и железнодорожного транспорта. Плюс к этому сохранили и прежнее Бюро СНК СССР, которое по аналогии также назвали Оперативным бюро СНК, но уже по вопросам работы наркоматов обороны, военно-морского флота, сельского хозяйства, продовольствия, торговли, финансов, здравоохранения, образования и культуры. Обоим Оперативным бюро вменялось в обязанность готовить и представлять на утверждение председателя СНК СССР, то есть лично И. В. Сталина, все «проекты решений по народнохозяйственному плану (квартальному и годовому), по планам материально-технического снабжения», принимать «оперативные меры по обеспечению выполнения установленных Совнаркомом планов», а также осуществлять «оперативный контроль за выполнением соответствующих решений СНК», принимать от его имени «обязательные для соответствующих наркоматов и ведомств решения по вопросам оперативного руководства деятельностью наркоматов и ведомств»[17]. В состав первого Оперативного бюро вошли Л. П. Берия (председатель), Г. М. Маленков (заместитель председателя), Н. А. Вознесенский, А. И. Микоян, Л. М. Каганович и А. Н. Косыгин. А в состав второго — В. М. Молотов (председатель), Н. А. Вознесенский (заместитель председателя), А. И. Микоян, А. А. Андреев, Н. А. Булганин и H. М. Шверник. Иными словами, вся реальная власть осталась у того же, только несколько расширенного ГКО. Небезынтересно и то, что включенные в высший эшелон власти Н. А. Булганин и А. Н. Косыгин на тот момент еще не являлись не только членами, но даже кандидатами в члены Политбюро.
Как предположили ряд историков (Ю. Н. Жуков, А. А. Данилов[18]), принимая данное решение, высшее кремлевское руководство пока (временно), по сути, отказалось от реформирования самого союзного правительства, всего лишь перераспределив и уточнив свои обязанности на время первого за многие годы отпуска вождя. Между тем стало очевидно и то, что внутри самого Политбюро ЦК сформировалась правящая «пятерка» в составе И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. П. Берии, Г. М. Маленкова и Н. А. Вознесенского, которая и стала играть ключевую роль в определении внутри- и внешнеполитического курса страны.
Судя по истории болезни И. В. Сталина и мемуарам ряда его родственников по линии жены[19], в начале октября у вождя произошел первый инсульт, и 9 октября 1945 года по решению Политбюро он уехал в отпуск на Кавказ, в результате чего почти на два с половиной месяца частично выпал из активной государственной работы. Только в середине декабря того же года он вернулся в Москву, где фактическую власть осуществляла «четверка» во главе с его первым заместителем по союзному правительству Вячеславом Михайловичем Молотовым. По нескольким сохранившимся письмам вождя, адресованным «триумвирату» в составе Л. П. Берии, Г. М. Маленкова и А. И. Микояна[20], стало совершенно очевидным, что дряхлеющий вождь был крайне раздражен поведением В. М. Молотова в отношениях с бывшими союзниками и прямо обвинил его в том, что он «не очень дорожит интересами государства и нашего правительства» и своим поведением пытается «добиться популярности среди некоторых иностранных кругов». Более того, в одном из своих посланий И. В. Сталин дал прямо понять, что не верит «в добросовестность ряда близких к нему людей», прежде всего его супруги и старого партийного работника Полины Семеновны Жемчужиной, которая числилась негласным куратором Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Таким образом, впервые после окончания войны И. В. Сталин поставил под сомнение авторитет одного из самых близких и верных своих соратников, который в глазах всего советского народа уже давно оценивался как прямой его преемник и продолжатель дела вождя.
В самом конце 1945 года состоялось первое за уходящий год протокольное, то есть реальное, не подменяемое «опросом», заседание Политбюро, которое, по сути, сохранило в неприкосновенности существующую конструкцию всей высшей власти. Попытка восстановить прежний еженедельный порядок его заседаний по четвергам, принятый еще при В. И. Ленине и сохранявшийся вплоть до начала войны, так и не увенчалась успехом. Хотя формально именно на этом заседании было принято решение о возобновлении регулярных заседаний Политбюро, которые должны были проходить «каждые две недели, по вторникам, в 8–9 часов вечера»[21]. Однако в реальности следующие протокольные заседания Политбюро прошли лишь 15 января и 26 февраля 1946 года. При этом вся партийная власть, по сути, сосредоточилась в руках созданной на том же заседании Внешнеполитической комиссии Политбюро ЦК, или «шестерки», в составе И. В. Сталина, В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, А. А. Жданова и А. И. Микояна. Причем, как считают А. Н. Волынец, О. В. Хлевнюк и Й. Горлицкий[22], возвращение А. А. Жданова в ближайшее окружение вождя де-факто означало возвращение к довоенному балансу сил, усилению конкуренции в Политбюро, прежде всего между так называемыми «ленинградцами» и тандемом Л. П. Берия — Г. М. Маленков.
Между тем уже в середине марта 1946 года на организационном Пленуме ЦК, который, по мнению ряда авторов (М. В. Зеленов[23]), по своим решениям сыграл роль партийного съезда, были сделаны крупные перестановки во всем высшем партийном руководстве: 1) во-первых, полноправными членами Политбюро стали Л. П. Берия и Г. М. Маленков; 2) во-вторых, кандидатами в члены Политбюро были избраны Н. А. Булганин и А. Н. Косыгин; 3) в-третьих, с должности многолетнего секретаря ЦК был отставлен член Политбюро А. А. Андреев, и в обновленный состав Секретариата ЦК вошли И. В. Сталин, А. А. Жданов, Г. М. Маленков, А. А. Кузнецов и Г. М. Попов; 4) в-четвертых, внутри аппарата ЦК ВКП(б) окончательно упразднялись отраслевые отделы, в том числе все «промышленные», сельскохозяйственный и транспортный, и сохранялись только четыре структуры: Управление кадров (А. А. Кузнецов), Управление агитации и пропаганды (Г. Ф. Александров) и два укрупненных Отдела — Организационноинструкционный (М. А. Шамберг) и Внешней политики (по связям с зарубежными компартиями) (М. А. Суслов); 6) в-шестых, фактическое руководство всей оперативной работой Оргбюро и Секретариата ЦК возлагалось на А. А. Кузнецова, который, по сути, стал вторым секретарем ЦК. Однако следует сказать, что профессор М. В. Зеленов в данном случае не совсем прав в своей оценке этого Пленума ЦК, поскольку на нем были решены лишь персональные вопросы по составу двух высших партийных органов. А аппаратные вопросы были решены уже кулуарно на протокольном заседании Политбюро, которое состоялось только через месяц, 13 апреля 1946 года.
Кроме того, на том же Пленуме ЦК было принято решение вернуть прежнее наименование всех народных комиссариатов — «министерство», а Совет Народных Комиссаров СССР именовать отныне Советом Министров СССР. Как пояснил сам И. В. Сталин, это было целесообразно, поскольку «период неустоявшегося строя» и «гражданской войны» прошел, наш общественный строй выдержал испытание войной, «вошел в быт и стал плотью и кровью» нашего народа, и «народ поймет хорошо» данное решение[24].
Сразу после окончания работы Пленума ЦК состоялась первая сессия Верховного Совета СССР II созыва, на которой: 1) Совет Народных Комиссаров был преобразован в Совет Министров СССР, главой которого был утвержден И. В. Сталин; 2) его заместителями по Совету Министров были назначены В. М. Молотов, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов, Н. А. Вознесенский, А. И. Микоян, А. А. Андреев и А. Н. Косыгин; 3) секретным Постановлением самого СМ СССР было образовано единое Бюро Совета Министров СССР во главе с Л. П. Берией и двумя его заместителями — Н. А. Вознесенским и А. Н. Косыгиным; и, наконец, 4) новым председателем Президиума Верховного Совета СССР был утвержден H. М. Шверник, а многолетний «всесоюзный староста» М. И. Калинин, занимавший этот пост почти 27 лет, с почетом был отправлен в отставку, сохранив при этом свое членство и в Политбюро, и в Президиуме ВС СССР.
Давая пояснения по последнему решению, И. В. Сталин еще на Пленуме ЦК заявил его участникам, что «тов. Калинин» сам подал «заявление в ЦК» о своей отставке, так как «очень плохо стал видеть, даже написать не может», и «это ему страшно мешает» в работе[25]. Однако, возможно, реальные причины были совсем иными. Во-первых, не вполне понятно, почему именно тогда М. И. Калинин направил на имя И. В. Сталина крайне странное покаянное письмо, в котором поведал ему, что «на первом году после смерти Владимира Ильича Ленина» после одного «из заседаний Политбюро», где «произошел очередной конфликт с Троцким…, Бухарин пригласил меня к себе на квартиру посмотреть на его охотничий зверинец», и во время экскурсии по этому зверинцу «он как бы вскользь спросил меня, а как бы я отнесся к руководству без Сталина. Я ответил, что я не мыслю такое руководство и для меня всякая комбинация без т. Сталина неприемлема… Я и тогда понимал, что был зондаж, но я не придал ему значения, думая, что Бухарин просто хочет знать мое настроение. Теперь я думаю, он исполнял поручение какой-то группы». Но «со дня смерти Ленина я твердо свою политику и поведение персонифицировал в лице т. Сталина»[26]. И, во-вторых, сама отставка М. И. Калинина, конечно, была вызвана не болезнью его глаз, а резким ухудшением всего здоровья из-за термальной (т. е. последней) стадии рака толстого кишечника, который был диагностирован весной того же года после возвращения его из Крыма. Именно эта болезнь и свела М. И. Калинина в могилу 3 июня 1946 года.
Между тем, как считают ряд авторов (Ю. Н. Жуков[27]), все произведенные перестановки зримо говорили о том, что: 1) Л. П. Берия стал фактическим главой союзного правительства, поскольку в дополнение к его основным должностям заместителя главы Совета Министров СССР и руководителя Атомного проекта ему поручили «наблюдение за работой министерств внутренних дел, госбезопасности и государственного контроля». Более того, столь огромные полномочия сделали «лубянского маршала» вторым человеком в государстве, дав ему возможность официально контролировать деятельность всего аппарата власти в стране, решая порою судьбы тех, кто находился с ним на «одном управленческом уровне»; 2) В. М. Молотов утратил прежние позиции второго человека в партии и государстве; 3) Г. М. Маленков, потеряв ключевую должность начальника Управления кадров ЦК, перестал де-факто быть вторым секретарем ЦК, и отныне в его обязанности входили лишь «вопросы руководства работой ЦК компартий союзных республик, подготовка вопросов к Оргбюро ЦК и председательствование на его заседаниях»; 4) сам же И. В. Сталин, якобы уже тогда озабоченный проблемой будущего преемника, сделал ставку на самого молодого члена высшего партийного руководства Алексея Кузнецова, который с должности Первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии был переведен в Москву на должность члена Оргбюро и нового секретаря ЦК вместо умершего в мае 1945 года Александра Сергеевича Щербакова, считавшегося «человеком» А. А. Жданова.
Хотя следует сказать, что другие авторы совсем иначе трактуют данные решения Пленума ЦК. Так, профессора О. В. Хлевнюк и Й. Горлицкий[28] утверждают, что именно на этом Пленуме Г. М. Маленков очень ненадолго, но де-факто стал вторым секретарем ЦК. А профессор Р. Г. Пихоя[29], напротив, полагает, что, уравняв позиции А. А. Жданова и Г. М. Маленкова, которые наряду с И. В. Сталиным стали членами сразу трех высших парторганов — Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, — «вождь всех времен и народов» предоставил им право показать свои бойцовские качества в борьбе за ключевой пост второго секретаря ЦК. Надо сказать, что это противоборство двух ближайших сталинских соратников возникло уже давно. Так, известный ждановский биограф А. Н. Волынец писал, что взаимная неприязнь между ними возникла еще летом 1926 года, когда Г. М. Маленков как инспектор Орготдела ЦК во время рабочей поездки в Нижний Новгород необъективно и критически оценил работу А. А. Жданова в должности Первого секретаря Нижегородского губкома партии. Именно эта «взаимная неприязнь станет одной из причин подковерной борьбы группировок Жданова и Маленкова в послевоенном будущем»[30].
Между тем, как установили ряд историков[31], уже в начале апреля 1946 года все секретари ЦК во главе с Г. М. Маленковым направили вождю проект Постановления об организации работы центрального аппарата ЦК, согласно которому именно Г. М. Маленков должен был возглавить два руководящих органа всего партаппарата — Секретариат и Оргбюро ЦК. Однако И. В. Сталин неожиданно отверг этот проект, и, следуя его прямым указаниям, все секретари ЦК подготовили новый проект, который и был одобрен на четвертом (с начала года) протокольном заседании Политбюро 13 апреля 1946 года[32]. Как уже было сказано выше, в соответствии с этим Постановлением Г. М. Маленков сохранил за собой лишь руководство Оргбюро ЦК, а контроль за работой всего Секретариата ЦК и Управление кадров ЦК ВКП(б), которое являлось его давней «вотчиной», теперь перешло в руки нового сталинского выдвиженца А. А. Кузнецова. А. А. Жданову удалось восстановить свою довоенную роль, поскольку ему возвратили руководство Управлением пропаганды ЦК ВКП(б) и работой всех партийных и советских организаций в области пропаганды и агитации. Хотя, в отличие от того же А. А. Кузнецова, его не назначили главой данного Управления и оставили этот пост за Г. Ф. Александровым, который занимал его с начала сентября 1940 года. Единственный из четырех секретарей, не получивший никаких определенных обязанностей по работе в ЦК, стал Георгий Михайлович Попов, который, будучи выдвиженцем А. С. Щербакова, оставаясь главой Исполкома Моссовета, в июне 1945 года возглавил и Московский обком ВКП(б).
Кроме того, тогда же в апреле 1946 года Организационно-инструкторский отдел ЦК вместо его многолетнего главы Михаила Абрамовича Шамберга ненадолго возглавил бывший первый секретарь Челябинского обкома и новый член Оргбюро ЦК Николай Семенович Патоличев. Такая рокировка, конечно, стала явным ударом по позициям Г. М. Маленкова, поскольку, как справедливо подметил профессор М. В. Зеленов, М. А. Шамберг был не только давнишним помощником и даже наставником Г. М. Маленкова, но и его свояком, так как его сын В. М. Шамберг был женат на дочери его «шефа» В. Г. Маленковой.
Тем временем уже в самом начале мая 1946 года стало довольно быстро раскручиваться так называемое «Дело авиаторов», невольными инициаторами которого еще летом 1945 года стали сын вождя, тогдашний командир 286-й авиадивизии полковник авиации Василий Иосифович Сталин и заместитель министра авиапромышленности, видный авиаконструктор генерал-полковник авиации Александр Сергеевич Яковлев, направившие вождю два письма о плачевном состоянии военной авиации и высокой аварийности ряда серийных самолетов, в частности Як-9. В результате этой «интрижки» в самом конце декабря 1945 года нарком авиационной промышленности генерал-полковник А. И. Шахурин, давно конфликтовавший с А. С. Яковлевым, решением Политбюро был снят со своего поста и заменен генерал-лейтенантом М. В. Хруничевым[33]. А в январе И. В. Сталин поручил «размотать» «Дело авиаторов» главе СМЕРШ генерал-полковнику В. С. Абакумову. И уже в конце февраля 1946 года он дал четкую команду «снять немедленно с работы заведующих отделами самолетостроения и моторостроения Управления кадров ЦК А. В. Будникова и Г. М. Григорьяна, поскольку они лично «несут ответственность за неустройство в Наркомате авиации»[34]. Тогда же, в конце февраля, вышло закрытое Постановление СНК СССР «О работе Наркомата авиационной промышленности», где было прямо заявлено, что «Наркомавиапром допустил серьезное отставание в развитии новой авиационной техники…, особенно в деле создания реактивной техники»[35]. Наконец, в апреле 1946 года, когда был собран нужный материал, в том числе во время допросов бывшего главкома ВВС Дальневосточного Военного округа маршала авиации С. А. Худякова (А. А. Ханферянца), арестованного еще в середине декабря прошлого года, были арестованы и другие фигуранты этого дела. Под каток следствия попали бывший нарком генерал-полковник авиации А. И. Шахурин, главком ВВС главный маршал авиации А. А. Новиков, член Военного Совета ВВС генерал-полковник авиации Н. С. Шиманов, начальник НИИ ВВС генерал-полковник авиационно-технической службы А. К. Репин и ряд других ответственных персон, которых в начале мая Военная коллегия Верховного Суда СССР под председательством генерал-полковника юстиции В. В. Ульриха осудила к различным срокам (от 2 до 7 лет) заключения.
Между тем еще до суда И. В. Сталин, получив от В. С. Абакумова протоколы с признаниями А. И. Шахурина, А. А. Новикова и Н. С. Шиманова о том, что их куратор Г. М. Маленков, зная о непорядках в авиации, не сигнализировал о них в ЦК ВКП(б), провел через Политбюро решение о его выводе из Секретариата ЦК, мотивируя эту отставку тем, что именно он «как шеф над авиационной промышленностью и по приемке самолетов — над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств»[36].
Тогда же, в начале мая 1946 года, Политбюро приняло еще одно важное решение: без каких-либо видимых причин с поста министра госбезопасности СССР был смещен давний соратник Л. П. Берии генерал армии В. Н. Меркулов, и его преемником на этом посту стал глава СМЕРШа генерал-полковник В. С. Абакумов, который подчинялся напрямую И. В. Сталину, все еще сохранявшему за собой пост главы военного ведомства страны. По мнению одних ученых (Ю. Н. Жуков[37]), это назначение серьезно ослабило позиции Л. П. Берии и, напротив, дало существенные преимущества новому начальнику Управления кадров ЦК А. А. Кузнецову, который по должности курировал весь силовой блок союзного правительства. По сути дела, речь шла о создании нового тандема молодых сталинских выдвиженцев. Однако решающего назначения на вакантный пост председательствующего на Оргбюро ЦК так и не последовало, и по этой причине А. А. Кузнецов не смог де-факто стать вторым секретарем ЦК ВКП(б). Следствием этой «пикантной» ситуации стал рост личного соперничества между ним и А. А. Ждановым, которые теперь в равной степени стали претендовать на роль второго человека в партии. Между тем другие авторы, в частности профессора О. В. Хлевнюк и Й. Горлицкий[38], отрицают данный «умозрительный» конструкт своего давнего оппонента и утверждают, что именно тогда общее руководство всем аппаратом ЦК, Оргбюро и Секретариатом ЦК перешло в руки А. А. Жданова, который де-факто вернул себе временно утерянный пост второго секретаря ЦК. Более того, А. Н. Волынец, ссылаясь на мемуары генерала П. А. Судоплатова, уверяет, что именно А. А. Жданов, в отличие от «промолчавших» В. М. Молотова и Л. П. Берии, «горячо поддержал» сталинское предложение о назначении В. С. Абакумова новым главой МГБ, у которого тут же установились «самые тесные дружеские отношения» с А. А. Кузнецовым[39].
Между тем тень «Авиационного дела» вскоре пала на главкома сухопутных войск, заместителя министра Вооруженных сил СССР маршала Советского Союза Г. К. Жукова, на которого главный маршал авиации А. А. Новиков дал признательные показания о подготовке им военного переворота. Чуть позже, уже в ходе детального расследования знаменитого «Трофейного дела» в 1946–1948 годах, были арестованы ряд генералов, в том числе Группы Советских войск в Германии, особо близких к самому Г. К. Жукову: генерал-лейтенанты К. Ф. Телегин, В. Г. Терентьев и В. В. Крюков, — которые вполне правомерно были обвинены в нецелевой растрате армейских фондов и вывозе с оккупированных территорий огромного количества дорогостоящей старинной мебели, сотен картин кисти видных европейских живописцев, гобеленов, столового серебра и драгоценностей.
ebooksa