После окончания прений 10 мая 1957 года союзные депутаты единогласно приняли два важных закона: «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством» и «О внесении изменений и дополнений в текст Конституции СССР». В соответствии с принятыми документами были ликвидированы 25 союзных и союзно-республиканских министерств, которые руководили целыми промышленными и строительными отраслями. Под острый нож необузданного реформаторского зуда Первого секретаря угодили министерства черной и цветной металлургии, нефтяной, угольной, лесной, автомобильной, станкостроительной и инструментальной, электротехнической, бумажной и деревообрабатывающей промышленности, приборостроения и средств автоматизации, тяжелого, общего, тракторного и сельскохозяйственного, строительного и дорожного машиностроения и ряд других. Ценой больших усилий, под мощным давлением не только членов Президиума ЦК, но и военно-промышленного лобби удалось сохранить всего 12 союзных министерств: электростанций (Г. М. Маленков), путей сообщения (Б. П. Бещев), среднего машиностроения (М. Г. Первухин), судостроительной (А. М. Редькин), авиационной (П. В. Дементьев), оборонной (Д. Ф. Устинов), радиотехнической (В. Д. Калмыков) и химической (С. М. Тихомиров) промышленности, промышленности стройматериалов (Л. М. Каганович), транспортного строительства (Е. Ф. Кожевников), морского флота (В. Г. Бакаев) и внешней торговли (И. Г. Кабанов). И то уже в начале мая 1957 года, незадолго до опалы Л. М. Кагановича, будет упразднено «его» министерство, а спустя всего пять месяцев, 14 декабря 1957 года, будут ликвидированы большинство из оставшихся министерств, которые преобразуют в бесправные Госкомитеты при Совете Министров СССР.
Что касается самих совнархозов, то, как и предлагалось, было создано 105 региональных советов народного хозяйства, из которых 70 — на территории РСФСР, 11 — в Украинской ССР, 9 — в Казахской ССР, 4 — в Узбекской ССР, по одному — в остальных союзных республиках. Все совнархозы, в рамках которых были созданы отраслевые и функциональные управления и отделы, находились в прямом подчинении республиканских правительств, которые формировали их состав по рекомендации партийных органов. При этом, судя по архивным документам, основной костяк всех руководящих кадров был рекрутирован из числа бывших работников центральных и республиканских министерств, в том числе заместителей глав республиканских правительств, заместителей союзных министров, начальников главных управлений союзных министерств, республиканских министров и т. д.[573] Позднее, 26 сентября 1957 года, когда завершились первые организационные мероприятия, Совет Министров СССР выпустил Постановление «О Совете народного хозяйства экономического административного района», в котором четко прописал все компетенции и полномочия этих органов.
Наконец 10 мая 1957 года Госэкономкомиссия, давно ставшая «костью в горле» у H. С. Хрущева, была преобразована в Государственный плановый комитет, который возглавил очередной хрущевский выдвиженец и давний его приятель, глава Отдела машиностроения ЦК Иосиф Иосифович Кузьмин, ставший одновременно первым заместителем председателя Совета Министров СССР. Как считают целый ряд историков, Н. С. Хрущев не рискнул доверить ключевой экономический пост крупному и авторитетному руководителю и посадил на это место преданного человека, который очень слабо разбирался и в экономической теории, и в хозяйственной работе. Старый Госплан СССР тоже был упразднен, а его руководитель Н. К. Байбаков с явным понижением был перемещен на пост главы Госплана РСФСР. Что касается М. Г. Первухина, то его тоже с показательным понижением отправили руководить легендарным Минсредмашем СССР, который ранее возглавляли два таких же знаменитых «сталинских наркома» — Вячеслав Александрович Малышев и Авраамий Павлович Завенягин, безвременно ушедших из жизни от непомерно тяжелой и очень ответственной работы. Кстати, на этом посту М. Г. Первухин задержится недолго и после разгрома «антипартийной группы» в июле 1957 года уступит его своему заместителю, не менее легендарному управленцу Ефиму Павловичу Славскому, который будет возглавлять это министерство почти тридцать лет, вплоть до конца ноября 1986 года.
К слову сказать, еще раньше, 19 апреля 1957 года, таким же схожим, чисто волюнтаристским образом H. С. Хрущев добился принятия Постановления ЦК и Совета Министров СССР «О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза», в соответствии с которым государству на 20–25 лет было «предоставлено» право отсрочки выплат по старым государственным займам, выигрышным гособлигациям и процентов по ним.
Тем временем 21 мая 1957 года, находясь с рабочей поездкой в Ленинграде, H. С. Хрущев выступил на зональном совещании работников сельского хозяйства северо-западных регионов РСФСР и опять-таки без согласования с членами Президиума ЦК от имени ЦК КПСС и Совета Министров СССР поставил грандиозную задачу «догнать и перегнать Америку по производству мяса, масла и молока на душу населения в течение ближайших трех лет». При этом он пообещал колхозному крестьянству в такие же предельно сжатые сроки отменить обязательные поставки государству с их личных подсобных хозяйств и оказать государственную поддержку развитию животноводческих хозяйств. Хотя всем остальным руководителям страны, даже самым активным сторонникам H. С. Хрущева, была совершенно очевидна вся абсурдность поставленной задачи, поскольку в те годы США производили порядка 16 млн. тонн мяса в год, а СССР — около 7,5 млн. тонн.
Понятно, что очередная волюнтаристская выходка Первого секретаря ЦК вызвала взрыв возмущения его коллег по «узкому руководству», которые, как утверждает профессор Р. Г. Пихоя[574], еще с 20 мая 1957 года «стали вести переговоры по поводу H. С. Хрущева». Первоначально в этих «посиделках» участвовали В. М. Молотов, Н. А. Булганин, Г. М. Маленков, М. Г. Первухин и Л. М. Каганович, к которым чуть позже присоединились К. Е. Ворошилов и М. З. Сабуров. Примерно 28–29 мая все они собрались на общее совещание и быстро договорились между собой по целому ряду ключевых вопросов: во-первых, упразднить пост Первого секретаря ЦК, который, кстати сказать, так и не был прописан в самом Уставе КПСС; во-вторых, оставить H. С. Хрущева в составе Президиума ЦК, но переместить его на должность министра сельского хозяйства СССР; в-третьих, секретаря ЦК М. А. Суслова вывести из состава Секретариата и назначить министром культуры СССР; в-четвертых, главу КГБ СССР генерала армии И. А. Серова отправить в отставку и передать этот пост либо маршалу Н. А. Булганину, либо бывшему Первому секретарю ЦК КП Белоруссии H. С. Патоличеву, который на тот момент занимал пост первого заместителя министра иностранных дел СССР; и, наконец, в-пятых, поднять политический статус министра обороны СССР маршала Г. К. Жукова путем его перевода из кандидатов в полноправные члены Президиума ЦК.
Сразу после согласования всех этих вопросов сначала В. М. Молотов, а затем Г. М. Маленков провели переговоры с Г. К. Жуковым и попытались склонить боевого маршала на свою сторону, однако так и не смогли добиться от него однозначной поддержки этих кадровых инициатив. Хотя, впрочем, как чуть позднее утверждал сам В. М. Молотов[575], министр обороны был вроде бы не прочь упразднить пост Первого секретаря и заменить его постом «секретаря ЦК по общим вопросам». А значительно позже в одной из бесед с писателем Ф. А. Чуевым В. М. Молотов признался, что «в нашей группе не было единства и не было никакой программы, мы только договорились его снять, а сами не были готовы к тому, чтобы взять власть»[576]. Кстати, это свидетельство дало основание ряду историков (В. П. Попов[577]) заявить, что «отсутствие в стане консерваторов альтернативной политической программы реформ» вынудило хрущевских «оппонентов к бездействию и пустому критиканству». На наш взгляд, это мнение носит необъективный и пристрастный характер, поскольку, во-первых, реальная «политическая программа реформ», конечно, была, в частности у Г. М. Маленкова, о чем писали многие историки, в том числе Ю. Н. Жуков, А. В. Пыжиков и Р. Г. Пихоя. Во-вторых, очень трудно упрекнуть оппонентов H. С. Хрущева в полном «бездействии», так как июньские события 1957 года как раз свидетельствуют об обратном. И, в-третьих, также трудно обвинить их в каком-то «пустом критиканстве», особенно В. М. Молотова и Д. Т. Шепилова, что со всей очевидностью вытекает из анализа стенограммы Пленума ЦК, состоявшегося 22–29 июня 1957 года.
Между тем, что крайне странно, мало кто из нынешних историков усмотрел в назревавшем конфликте членов Президиума ЦК один очень важный аспект, на который справедливо обратили внимание известный знаток хрущевской эпохи профессор А. В. Пыжиков, а затем и ряд его менее известных коллег, в частности В. Н. Горлов и А. В. Сушков[578]. Речь идет о том, что в тогдашнем составе высшего партийного ареопага явно преобладали так называемые «технократы», а не «партийцы»: из одиннадцати его членов семь кремлевских «небожителей» — Н. А. Булганин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, М. З. Сабуров и М. Г. Первухин — входили в состав Президиума Совета Министров СССР, маршал К. Е. Ворошилов являлся пусть формальным, но все же официальным главой советского государства, а Секретариат ЦК был представлен всего тремя персонами — самим Н. С. Хрущевым, секретарем ЦК по идеологии М. А. Сусловым и Первым секретарем ЦК КПУ А. И. Кириченко. Понятно, что такая расстановка сил внутри Президиума ЦК никоим образом не давала H. С. Хрущеву возможности прорваться к реальной единоличной власти. Поэтому «разгром» Совета Министров СССР и возвращение всех властных полномочий «секретарскому корпусу» страны и аппарату ЦК, т. е. фактический отказ от сталинской послевоенной политической реформы, стали для H. С. Хрущева главной политической задачей в данный период. Этот процесс, как справедливо указали А. В. Пыжиков, В. Н. Горлов и А. В. Сушков, а также Р. Г. Пихоя, В. Л. Некрасов и Е. Ю. Зубкова[579], начался еще в первой половине 1955 года, а затем вступил в свою решающую фазу в феврале — мае 1957 года во время силового пробивания «совнархозовской реформы». Теперь же наступил час икс, который должен был расставить все точки на і.
Согласно традиционной версии, во вторник 18 июня 1957 года по настоянию ряда членов Президиума ЦК было созвано его внеочередное заседание, на которое прибыли всего восемь членов высшего руководства. Но поскольку стенограмма этого заседания то ли изначально не велась, то ли просто не сохранилась, то судить об этом заседании мы можем только по отрывочным воспоминаниям либо ряда его участников, либо в пересказе ряда историков и публицистов[580]. Вероятнее всего, первоначально в кремлевском кабинете маршала Н. А. Булганина утром было созвано заседание Президиума Совета Министров СССР, которое по предложению Г. М. Маленкова было сразу же «объявлено» заседанием Президиума ЦК. На этом заседании присутствовали H. С. Хрущев, Н. А. Булганин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов и М. Г. Первухин, а отсутствовали два члена Президиума ЦК — М. А. Суслов и А. И. Кириченко. Что касается М. З. Сабурова и А. И. Микояна, то информация не совсем ясная. Например, Р. А. Медведев[581] утверждает, что на этом заседании не было А. И. Микояна, а Р. Г. Пихоя и Н. А. Зенькович[582], сославшись на позднее выступление Н. С. Хрущева, напротив, к числу отсутствующих отнесли М. З. Сабурова. Кроме того, по информации того же Р. Г. Пихои, на этом заседании отсутствовали трое из семи кандидатов в члены Президиума ЦК — H. М. Шверник, Н. А. Мухитдинов и Ф. Р. Козлов, — а также трое из восьми секретарей ЦК — А. Б. Аристов, Н. И. Беляев и П. Н. Поспелов. Однако, судя по мемуарам Н. А. Мухитдинова, он не только присутствовал на этом заседании, но даже оставил очень ценные свидетельства о его ходе[583]. Также не вполне понятна ситуация и с маршалом Г. К. Жуковым, который буквально накануне по указанию Н. А. Булганина выехал на военные учения в район Солнечногорска[584]. В тот же день он вернулся в Москву, однако, вероятнее всего, на утреннее заседание Президиума ЦК сильно запоздал.
Используя это заседание, которое формально было созвано для согласования ряда выступлений членов Президиума ЦК на предстоящем праздновании 250-летия Ленинграда, «заговорщики» решили окончательно «закрыть вопрос по Хрущеву». В самом начале заседания, взяв слово по ведению, Г. М. Маленков предложил передать это право маршалу Н. А. Булганину, а затем подверг очень резкой критике всю работу Н. С. Хрущева на посту Первого секретаря ЦК и предложил отрешить его от этой должности. Его сразу поддержали и другие члены высшего руководства, особенно В. М. Молотов и Л. М. Каганович. Стало очевидным, что большинство членов Президиума ЦК, обладавших правом решающего голоса, принадлежали к явным противникам Первого секретаря, поэтому чисто арифметически их голосов вполне хватало для принятия этого решения. Его можно было бы принять в течение считанных минут, тем более при наличии кворума. Однако маршал Н. А. Булганин почему-то повел это заседание очень нерешительно и согласился перенести его на следующий день, с тем чтобы к «благородному собранию» смогли присоединиться и все остальные члены и кандидаты в члены Президиума и Секретариата ЦК.
Именно тогда у Н. С. Хрущева и его сторонников появился призрачный шанс на успех, и они в полной мере воспользовались им. Вечером того же дня ряд сторонников Н. С. Хрущева, в частности М. А. Суслов, Г. К. Жуков, Е. А. Фурцева и Н. А. Мухитдинов, были приглашены в его рабочий кабинет, где приняли решение ни в коем случае «не сдаваться», идти ва-банк и срочно собирать Пленум ЦК. При этом маршал Г. К. Жуков предложил еще более решительный и апробированный ранее вариант решения данной проблемы — арестовать противников Н. С. Хрущева точно так же, как в июне 1953 года был арестован Л. П. Берия. Его сразу поддержала Е. А. Фурцева. Однако столь радикальный вариант был с ходу отвергнут М. А. Сусловым, которого активно поддержал Н. С. Хрущев. Позднее в хрущевский кабинет заявился и глава КГБ генерал армии И. А. Серов, с которым, вероятно, решались уже сугубо «технические вопросы».
Утром 19 июня возобновилось заседание Президиума ЦК, на котором в поддержку Г. М. Маленкова, вновь выступившего с разгромной речью в адрес Н. С. Хрущева, высказались большинство старых членов высшего партийного ареопага: В. М. Молотов, Н. А. Булганин, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов, М. Г. Первухин и М. З. Сабуров. Причем давний хрущевский соратник, по сути давший старт всей его карьере, Лазарь Моисеевич Каганович не только разнес хрущевский лозунг «догнать и перегнать Америку», но и первым предложил упразднить пост Первого секретаря ЦК. Казалось, дело было решено, но в защиту Первого секретаря «ринулись» три других члена Президиума ЦК — А. И. Микоян, М. А. Суслов и А. И. Кириченко. Их поддержали и практически все кандидаты в члены Президиума ЦК, в том числе А. Б. Аристов, Ф. Р. Козлов, Е. А. Фурцева и внезапно заболевший Л. И. Брежнев, приславший коротенькое письмо в защиту H. С. Хрущева. Однако совершенно неожиданно, повторно взяв слово, в поддержку старейших членов высшего руководства страны выступил секретарь ЦК Д. Т. Шепилов, который считался прямой хрущевской креатурой.
Как уже было сказано выше, голосов полноправных членов Президиума ЦК, наделенных правом не только выступать, но и принимать решения, вполне хватило бы, чтобы снять H. С. Хрущева с должности Первого секретаря ЦК и избрать на этот пост В. М. Молотова. Поэтому Н. А. Булганин поставил вопрос на голосование и получил искомое большинство в семь голосов. Сам H. С. Хрущев, естественно, не голосовал, как и три его сторонника, которые, правда, просто отмолчались. В результате было принято решение подготовить проект Постановления Президиума ЦК по данному вопросу и принять его утром следующего дня на новом заседании высшего партийного ареопага. Но совершенно неожиданно в развитие ситуации вмешалась большая группа членов ЦК, которые без приглашения явились на заседание Президиума и потребовали встречи с его членами для разъяснения возникшей ситуации. Каковы были численность и состав этой группы, непонятно до сих пор, хотя, как утверждает Н. А. Зенькович[585], в бывшем архиве ЦК КПСС на излете советской эпохи он обнаружил два очень любопытных документа, на которых не были указаны даты. Оба эти документа были озаглавлены совершенно одинаково: «В Президиум ЦК КПСС». Да и сами тексты этих писем, за исключением ряда стилистических моментов, были практически идентичны, «как будто писались одним автором», возможно заведующим Общим отделом ЦК В. Н. Малиным, который по поручению H. С. Хрущева и готовил предстоящий Пленум ЦК.
Текст этих документов был таков: «Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает. Нам также известно, что вами обсуждается вопрос о руководстве Центральным Комитетом и руководстве Секретариатом. Нельзя скрывать от членов Пленума такие важные для всей нашей партии вопросы. В связи с этим мы, члены ЦК КПСС, просим срочно созвать Пленум ЦК и вынести этот вопрос на обсуждение Пленума. Мы, члены ЦК, не можем стоять в стороне от вопросов руководства нашей партией».
Под первым письмом стояли подписи 48, а под вторым — 28 членов и кандидатов в члены ЦК. Если Н. А. Зеньковичу наконец-то удалось исполнить свою давнюю «студенческую мечту» и установить персональный состав этой «группы членов ЦК», пошедшей против воли «кремлевских небожителей», то нам удалось установить, who is who в этой «группе». Итак, во-первых, оба письма были подписаны доминирующей группой «региональных партийных баронов»: первыми секретарями ЦК Компартии Белоруссии К. Т. Мазуровым, Приморского и Краснодарского крайкомов Т. Ф. Штыковым и Д. С. Полянским и Астраханского (И. П. Ганенко), Брянского (А. У. Петухов), Великолукского (И. П. Тур), Вологодского (И. С. Латунов), Воронежского (А. М. Школьников), Горно-Алтайского (Н. М. Киселев), Горьковского (Н. Г. Игнатов), Ивановского (Ф. Е. Титов), Калужского (С. О. Постовалов), Калининского (Ф. С. Горячев), Калининградского (В. Е. Чернышев), Карельского (Л. И. Лубенников), Кировского (А. П. Пчеляков), Куйбышевского (М. Т. Ефремов), Липецкого (К. П. Жуков), Молотовского (А. И. Струев), Московского (И. В. Капитонов), Новгородского (Т. И. Соколов), Новосибирского (Б. И. Дерюгин), Орловского (В. С. Марков), Псковского (М. Я. Канунников), Рязанского (А. Н. Ларионов), Саратовского (Г. А. Денисов), Свердловского (А. П. Кириленко), Смоленского (П. И. Доронин), Сталинградского (И. К. Жегалин), Татарского (С. Д. Игнатьев), Томского (И. Т. Марченко), Тульского (А. И. Хворостухин), Ульяновского (И. П. Скулков) и Челябинского (Н. В. Лаптев) обкомов партии. Кроме того, эти письма подписали ряд высокопоставленных сотрудников аппарата ЦК: заведующий Отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР В. М. Чураев и заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК по РСФСР В. П. Мыларщиков, а также два заместителя председателя КПК при ЦК КПСС П. Т. Комаров и И. П. Бойцов и член КПК П. Н. Алферов. Таким образом, добрую половину всех подписантов составили 39 высокопоставленных представителей партийной номенклатуры.
Далее шла большая группа членов союзного правительства, в частности председатель Госплана СССР И. И. Кузьмин и три его заместителя В. П. Зотов, М. В. Хруничев и В. В. Мацкевич, министр иностранных дел А. А. Громыко, два его первых заместителя H. С. Патоличев и В. В. Кузнецов, «рядовой» заместитель В. С. Семенов и член коллегии МИД И. К. Замчевский, министр внутренних дел Н. П. Дудоров, министры оборонной, авиационной, химической и лесной промышленности Д. Ф. Устинов, П. В. Дементьев, С. М. Тихомиров и Г. М. Орлов и министры высшего образования и культуры В. П. Елютин и Н.А. Михайлов, а также два председателя Государственных комитетов по строительству и по вопросам труда и заработной платы В. А. Кучеренко и А. П. Волков. К этой же группе примыкали и три российских министра: заместители председателя Совета Министров РСФСР М. А. Яснов и Н. К. Байбаков и министр сельского хозяйства РСФСР И. А. Бенедиктов. Всего 21 человек.
Довольно внушительно выглядел и так называемый «силовой блок» подписантов, среди которых были Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, председатель КГБ И. А. Серов, председатель Спецкомитета В. М. Рябиков, два первых заместителя министра обороны — начальник Генштаба ВС маршал В. Д. Соколовский и главком ОВС ОВД маршал И. С. Конев, — «рядовой» заместитель министра обороны и главком Сухопутных войск маршал Р. Я. Малиновский, а также командующий войсками Московского военного округа маршал К. С. Москаленко.
Отдельную группу подписантов составляли столичные начальники, в том числе председатели исполкомов Моссовета и Мособлсовета Н. И. Бобровников и Н. Ф. Игнатов и председатели Московского городского и областного СНХ К. Д. Петухов и А. И. Костоусов. Наконец, свои подписи поставили президент и вице-президент ВАСХНИЛ академики П. П. Лобанов и Д. Д. Брежнев, главный редактор журнала «Коммунист» А. М. Румянцев и Первый секретарь ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепин.
Анализируя этот перечень подписантов, можно сделать как минимум два важных вывода. Во-первых, ставка H. С. Хрущева на «секретарский корпус» страны полностью себя оправдала, поскольку, защищая его, они защищали и свои сугубо шкурные интересы. И, во-вторых, важной опорой H. С. Хрущева в борьбе за единоличную власть стала не только украинская парторганизация, на чем вполне обоснованно настаивают целый ряд историков, в частности профессор А. В. Пыжиков[586], но и российский корпус первых секретарей крайкомов и обкомов партии.
Кто конкретно из такой внушительной группы подписантов, составлявших почти треть всего состава ЦК, заявился в Кремль и потребовал встречи с членами Президиума ЦК, не совсем ясно. Также не вполне ясно и то, кто же вышел на переговоры с этими 10 или 20 членами ЦК[587], поскольку разные историки и мемуаристы называют имена H. С. Хрущева, К. Е. Ворошилова, Н. А. Булганина, А. И. Микояна и даже H. М. Шверника. Вместе с тем хорошо известно, что в разговор, а затем и в перепалку с ними вступили И. С. Конев, Н. П. Дудоров, И. А. Серов, Н. Г. Игнатов и А. Н. Шелепин. Сначала разговор шел явно на повышенных тонах, но затем страсти постепенно улеглись и группа «заговорщиков» дала «задний ход». Все историки особо отмечают, что во всей этой истории с экстренным созывом внеочередного Пленума ЦК чрезвычайно важную и активную роль сыграл высший генералитет, прежде всего маршалы Г. К. Жуков и И. С. Конев, а также генерал армии И. А. Серов. Именно их волей и усилиями военнотранспортная авиация перебросила в Москву практически всех участников Пленума ЦК. Уже к вечеру 21 июня в столице собрались 215 из 247 членов и кандидатов в члены ЦК и 51 из 62 членов ЦРК. Именно это обстоятельство и позволило уже днем 22 июня открыть работу внеочередного Пленума ЦК, продолжавшегося целую неделю, вплоть до 29 июня 1957 года.
ebooksa