Контракт на гордость

После такого демарша не вылететь из кабинета главы пробкой из-под шампанского не позволяет разве что фамильная Истоминская гордость, да еще адские туфли, абсолютно не предназначенные для забегов на скоростные дистанции. Так что в холл я выплываю величавым Титаником, цепляю клеящего секретаршу Ваньку под локоток и на буксире тащу его к лестнице. Приводя в качестве главного аргумента нашего ухода тот факт, что телефон приемной можно без труда достать на сайте администрации в интернете.

Ванька грустно вздыхает и, обозвав меня бездушной машиной, лишенной сострадания к великомученику в его лице, все-таки топает вниз по ступеням. Сердится, пыхтит и порывается еще в чем-то обвинить свое начальство, но я упрямо волоку его за собой, решив не дожидаться пока Юрий Германович отомрет и придумает кару, достойную моей тушки.

К счастью, никто за нами не гонится и не пытается остановить. И я готова благословить Рональда Макдональда (клоун, являющийся талисманом компании McDonald’s – прим. автора) и всех его последователей, потому что полный охранник на входе слишком занят пирожком с вишней и картошкой фри, чтобы обратить на нас внимание. Мужчина тыкает в журнал посещений пухлым пальцем, вымазанном в сырном соусе, и я с видимым облегчением скидываю туда пропуска и выскакиваю на улицу. Господи, храни Америку и фанатов фаст-фуда, пожалуйста.  

– Истомина, – Филатов опасливо озирается по сторонам и, наклонившись чуть ближе, с высоты своего двухметрового роста ни разу не тихо шепчет: – судя по твоей довольной мордашке, я начинаю думать, что Калугина увезут с инсультом-инфарктом-дергающимся глазом.

– Не делай из меня сатану, пожалуйста. Я только учусь, – я застенчиво опускаю взор в пол, робко хлопаю ресницами и, воспользовавшись Ванькиным ступором, иду грабить ближайшую кофе-машину. Потому что дозу радости с большой сливочной шапкой и измазанной в шоколаде хлебной палочкой-соломкой хочется невероятно и прямо сейчас.

Градус моей любви к людям растет прямо пропорционально исчезающему кленовому латте в картонном стакане, и в «Кабриолет» я захожу с искренней и благодушной улыбкой. В отличие от Филатова, я даже рада лицезреть ставшую нашей постоянной клиенткой сталкершу-Харли и оценить чудеса ее преображения. Правда, Ванька в это время издает странный полузадушенный свист и пытается спрятаться за мою хрупкую спину, не способную закрыть даже половины его туловища.

– Зря ты, Иван, а девочка-то похорошела. Краситься научилась ради тебя, платье новое купила, волосы в порядок привела, – чуть слышно бормочу своему непутевому администратору прежде, чем повернуться и выдать посетительнице лучезарное «Привет».

– Мы так долго от тебя скрывали, – я приближаюсь к блондиночке, намереваясь перевести огонь на себя, беру ее ладони в свои и, стараясь не заржать, серьезно произношу: – но у нашего Вани проблемы с… ориентацией.

– Но мы же с ним… тогда… в клубе… – девчонка непонимающе изучает сначала Филатова, потом застывшую со щипцами в руке Ирку, ну а я решаю закрепить полученный эффект до того, как кто-нибудь вмешается в мою миссию по спасению одного не в меру любвеобильного индивида.

– То была разовая акция, а дальше он просто не хотел тебя обижать и не знал, как признаться, – Харли смотрит на меня доверчиво, пожевывает нижнюю пухлую губу и с тихим вздохом поднимается из кресла. Неуклюже прощается, настойчиво убеждает краснющего, как рак, Ивана не расстраиваться и желает нам всем хорошего дня. Я же благодарю весь пантеон языческих богов за то, что у подружки Джокера очень короткая память, и полученные ранее сведения об увольнении администратора благополучно стерлись с подкорки ее мозга.

 – Истомина, ты не сатана, ты хуже! – обиженно орет на весь салон Филатов и, ныряя в подсобку, бросает: – ему до тебя, как до Китая. Раком!

– Что? – ловлю полуукоризненный-полувосхищенный Юлькин взгляд и невинно пожимаю плечами: – сам же просил от нее избавиться.

Ванька бродит кислый до самого вечера и что-то бухтит про филиал ада, разверзшийся в «Кабриолете», Ирка грозится заказать ему розовую рубашку и модные мужские стринги, если он не прекратит ворчать. Ну а я поправляю макияж, убирая следы потекшей от смеха туши, и клятвенно обещаю купить пострадавшему творожный торт с фруктами в качестве компенсации за моральный ущерб. Расправляю полы пиджака и, вытерев тыльной стороной ладони остатки блеска с губ, не спеша ретируюсь на улицу. Глотаю одуряющий аромат цветущей абрикосы и любуюсь ее распустившимися цветами, пока Волков притормаживает перед входом в салон. 

– Что нового? – хитро щурясь, интересуется Сашка, стоит мне только развалиться в мягком кожаном кресле и скинуть в дальний угол орудие пыток – ярко-красные лакированные лодочки.

– Порчу сняли, приворот провели и умудрились достать Филатова до печенок, – легкомысленно отшучиваюсь я, наслаждаясь порывом ветра, ласково треплющим мои волосы, и не подозреваю, что Волков обязательно вернется к начатому разговору.

А через каких-то двадцать минут мы поднимаемся на четырнадцатый этаж "Интуриста" и садимся за тот же столик, где я совсем недавно ругалась с несостоявшимся женихом. Только сегодня все представляется в ином, более радужном свете: стекла панорамных окон кажутся чище, сиденья стульев – мягче, ну, а текила – в несколько раз крепче. Или на меня так пьяняще действует присутствие Сашки и его пристальный с поволокой взгляд? 

– Лизавета, – его пальцы бережно накрывают мои руки, только гипнотизирующий низкий голос звучит очень уж серьезно, заставляя выпрямиться по струнке и начать признаваться во всех смертных грехах и даже в тех, которые ты не совершала. Но я одергиваю себя и сосредоточиваюсь на тепле, разливающемся от его прикосновений и концентрирующемся внизу живота. – Зачем ты ходила к Калугину, а?

 – Что? – я пытаюсь изобразить на лице искреннее недоумение, но с треском проваливаюсь, вынужденная опускать глаза и методично изучать микроскопическое пятнышко на кипенно-белой скатерти. И если я легко обыграю в покер любого из членов семьи или коллег, то блефовать перед Александром у меня совершенно не получается.

– Лиз, неужели ты думаешь, что я не могу решить свои проблемы? – Волков замолкает и хмурится, отчего я нервно кусаю губы и ерзаю на становящемся вдруг неудобным стуле. Запоздало понимая, что стоило все-таки посоветоваться с Сашей прежде, чем претворять в жизнь посетивший мою голову авантюрный план.

И, пока я подбираю десяток верных слов, призванных объяснить моему мужчине, что я очень его ценю и хотела помочь ему в меру свои скромных сил, его внимание приковывает большой плазменный экран за моей спиной.