Контракт на гордость

– Филатов, –  поворачиваюсь на звук ее звонкого голоса, выдергивающего меня из бермудского треугольника сомнений, и никак не ожидаю, что она с ослепительной улыбкой сломает Глебу нос.

Бывший приятель отнюдь не грациозно шлепается на пятую точку и неуклюже скользит по натертому паркету, потому что удар Истоминой ставил сам Григорич, меня же накрывает ярким, навязчивым ощущением дежавю.

Глава 38

Александр, девять лет назад

– Я постепенно влюбляюсь в тебя,

– прошептал он, глядя ей в глаза.

– Это из-за мая, который только что

был здесь. В мае все влюбляются, но к

ноябрю чаще всего обо всём забывают.

(с) «Бикини», Януш Вишневский.

– Марин, греть ничего не надо. Я ужинать не буду, – бросаю на тумбу потертую коричневую косуху и иду в ванную смывать с себя тяжелый день, двенадцатый по счету. За полтора года после армии я еще не успел крепко встать на ноги, так что приходится мотаться между двумя работами, по утрам примеряя на себя костюм менеджера-продажника, а по вечерам переоблачаясь в грузчика.

– Почему? – раздраженно гремит посудой Лебедева, а я, при всей своей любви к ней, мечтаю, чтобы она замолчала хотя бы на пятнадцать минут. Перестала выедать мозг ложечкой и позволила расслабиться и насладиться тишиной.

– К Григоричу надо заехать, перехвачу что-нибудь по пути, – я торопливо смываю с тела налипшие пот и грязь и делаю воду холоднее, надеясь остыть, потому что предчувствую очередной виток ставшего частым в последнее время спора.

– Нет бы со мной посидеть, фильм посмотреть, вина выпить, тебя опять в этот клуб тянет! – принимается за старую песню Маринка, крича из кухни, а я подставляю голову под струи воды, пропуская мимо ушей десяток набивших оскомину аргументов. Неужели так сложно понять, что зал – это мой второй дом, редкие теперь тренировки – глоток воздуха, а парни – как братья?

– У Лизы сегодня день рождения, – произношу с нажимом, выходя в коридор в спортивном трико и обтираясь темно-синим махровым полотенцем, пока Лебедева обидчиво кривит губы, прислонившись к дверному косяку.

Не знаю, что произошло у девчонок, но царящее между ними напряжение не заметит, разве что, только слепой. Маринка делает вид, что Лизы не существует, а Лиза старательно избегает общих мероприятий и даже пропустила традиционное празднование нового года. Отделавшись нелепой отговоркой, что с Зинаидой Петровной и ее внучкой Васькой ей будет веселее. Правда, все мои расспросы заканчиваются ничем, разбиваясь о выстроенную скалу молчания.

– Тогда я к Ленке поеду, – Лебедева предпринимает попытку манипулировать мной, прожигая осуждающим взглядом. Но я не ведусь на ее провокацию, второпях разглаживая белую футболку и шнуруя желтые с черным кроссовки.

– Такси возьмешь, – кладу на трюмо пару пятисотрублевых купюр на всякий случай и вываливаюсь из подъезда к припаркованной рядом с детской площадкой вишневой девятке. Б/у-шной, периодически радующей меня поломками, зато купленной на свои кровно заработанные.

Дорога отвлекает меня от перспектив скандала, который обязательно разразится после – не завтра, так послезавтра, не послезавтра так через несколько дней. И я выжимаю газ в пол и подставляю лицо порыву ветра, врывающемуся сквозь открытое наполовину окно. Представляю, как Лизка обрадуется подарку, и краем сознания понимаю, что при мысли о встрече с ней испытываю те чувства, которые не должен. Азартное предвкушение с необъяснимым волнением теснятся в груди и переплетаются с затаенным желанием поскорее ее обнять. Пройтись пальцами вдоль выпирающих позвонков и втянуть носом знакомый цитрусово-мятный аромат.

В полуподвальное помещение, которое Вронский мечтает сменить на просторный зал, я спускаюсь в легком раздрае и практически сразу натыкаюсь на трех мужчин кавказской внешности, которых настойчиво выпроваживает мой тренер.