Контракт на гордость

– Угу, – кивает Сашка и с благодарностью принимает у Тамары дополнительную порцию пирога в качестве поощрения. Я же теснее прижимаюсь к его боку и прячу нос у него подмышкой в то время, как папа пристально нас с Волковым рассматривает и выдает свое авторитетное одобрение.

– Вот теперь все правильно.

Эпилог

Лиза

Такое чувство, что благодаря тому,

что  тебя встретил, смог немножко

полюбить этот мир.

(с) «Норвежский лес», Харуки Мураками.

Лето традиционно пролетает с космической скоростью, оставляя после себя воспоминания о ледяном мохито, эскимо с шоколадной крошкой и ласковых волнах, разбивавшихся о песчаный берег на тысячи мелких брызг. Оседавших солеными каплями на загорелой коже и даривших такую необходимую прохладу.

Сашка-таки осваивается в роли всемогущего волшебника, отвозит меня на черноморское побережье и заставляет на десять дней отключить телефон. Строго-настрого запрещает трогать гаджет, связываться с внешним миром и решать чьи бы то ни было проблемы. «Арина с Ванькой давно уже не дети, Лиз», – он озорно щелкает меня по носу и организует заговор, заручившись материнской поддержкой.

Ну, а Екатерина Станиславовна с радостью занимает все наше свободное время. Утром мы лепим вареники с фруктами, после обеда играем в монополию, а по вечерам любуемся закатами. Иногда ходим к соседям в гости, где меня тоже пытаются откормить, и я всерьез начинаю опасаться, что из отпуска выкачусь большим и круглым колобком. Правда, Волкова мой цветущий вид и исчезнувшая без следа столичная бледность устраивают в полной мере.

В Краснодар мы возвращаемся отдохнувшими и посвежевшими с вагоном энергии, ворохом новых идей и стойкой уверенностью, что Сашиной квартире не помешает ремонт. Я в который раз восхищаюсь надежной шумоизоляцией, потому что за сентябрь участкового к нам не вызвали ни разу, невзирая на то что вешать полочки и сверлить дырку в стене мы можем и в двенадцать ночи, и в пять утра.

– Лизка, я соскучилась! – звонкий голос подруги врывается в мой мир иллюзий и заставляет переключиться на требующую внимания Аленку. Как клещ, повисшую на моей шее, и что-то без умолку тараторящую.

– Как дела в универе, Вась? – признаться честно, мне тоже не хватало этой взбалмошной девчонки, похожей на ураган, и я не удивлюсь, что за время моего отсутствия и настигшего нас с Сашкой ремонта, она умудрилась затопить общагу, поджечь усы ректору и настроить против себя пол группы.

– Вливаюсь потихоньку, – не слишком уверенно произносит Васильева и тянется к пиале с вареньем из черной смородины. Зачерпывает одну ложку и с кислым выражением лица отправляет ее в рот.

– Колись давай, все равно узнаю, – я неторопливо разливаю чай по кружкам и жду как всегда душераздирающего рассказа о злоключениях этой катастрофы в неизменном джинсовом комбинезоне, который она снимет только тогда, когда прилично похолодает и ветер начнет задувать в прорези.

– Свободное посещение не хотят давать, а мне на работу край надо устроиться, – Аленка вяло болтает в чашке ложкой, пытаясь размешать сахар, который она забыла туда положить, а мне очень хочется проверить, не горячий ли у нее лоб.

– Малая, ты не заболела?

– Со старостой разругалась в пух и прах, профоргу залепила в волосы жвачкой, культоргу испортила дорогущий спортивный костюм. Мне продолжать? – подозреваю, что список Васькиных фортелей не влезет и на лист формата А4, но не рискую вдаваться в подробности. Потому что подруга подозрительно морщит нос и явно собирается затопить мою сверкающую чистотой кухню слезами.

– Значит, сами напросились, – намереваясь поддержать Алену дополнительными калориями в виде мясного рулета, я открываю дверцу холодильника. А в следующую секунду внутренности скручивает болезненный спазм, и я с грацией сайгака мчусь в туалет – освобождать желудок от скудного обеда.