Хью попытался читать работы Остина Трейна – в общине было все, что тот написал. Скучно до зевоты!
Единственный человек, который пришелся ему здесь по душе, был чужак, когда-то уволенный с гидропонной фермы Бамберли, метис, примерно одного возраста с Хью, и звали его Карл Траверс. Хью не оставляло ощущение, что они встречались и раньше, но вспомнить, где и при каких обстоятельствах, он не смог.
Карл достаточно часто приезжал в общину, был дружелюбен, но никогда не оставался надолго; да и приезжал-то так часто потому, что пока у него не было толковой постоянной работы. У него водился хороший кат, но Хью он не вштыривал, поскольку только усиливал в нем чувство острой неудовлетворенности своим положением. Была у Карла и травка, и они уходили из коммуны, чтобы покурить – трейниты не одобряли наркотики, пусть и легкие.
– У тебя семья есть? – спросил как-то Хью у Карла, когда они, покурив, сидели в его подержанном «форде» на извилистой горной дороге, глядя, как кроваво-красное солнце садится в дымку, затянувшую побережье.
– Братья и сестры, – ответил Карл.
– Старше тебя или моложе?
– Моложе. Кроме Джинни. Я нечасто ее вижу. Джинни замужем за полицейским. Тем самым, который стал героем во время схода лавины.
– Ничего себе!
Время шло. Сколько его прошло, сказать было невозможно – таков эффект травки!
– А у тебя есть?
– Нет, – ответил Хью.
Бамберли он своей семьей не считал. И Карлу никогда не рассказывал об этой компании недоумков.
– Тогда почему ты здесь?
– Черт, а я даже и не знаю, – ответил Хью.
– Тебе здесь не нравится?
– Нет. А ты живешь со своими?
– Какого черта мне с ними делать? Живу отдельно, снимаю комнату в другом конце города. Сам себя содержу. Работаю. То есть работал…
Вновь воцарилась тишина. Свернули еще по косяку.
– Думаю уехать, – сказал Карл. – Скорее ад замерзнет, чем они откроют ферму. Да я особенно и не любил работу.
– Куда подашься?