— Про родных не знаю. А вот… дело тут деликатное, но вы всё равно же об этом узнаете. К нему, знаете, ходила женщина.
— Женщина? Может быть, прислуга? Или родственница?
— Да нет! на прислугу она не похожа. И на студентку тоже не тянет. От нее исходит такая, как это сейчас говорят, сексапильность.
— Вы что, думаете…
— Ну, не нами сказано: седина в бороду и так далее.
Это было уже интересно. Это уже зацепка.
— Они ругались? — спросил он разговорчивого соседа.
— Этого не знаю. Но то, что она оставалась у него на ночь, это точно.
— И как часто?
— Ну, так, два — три раза в месяц. Хотя я в замочную скважину не заглядывал. Да еще…У него жил молодой человек. Постойте! Сейчас вспомню, как его звали. Иван! Иван! Конечно, Иван!
— А может, он…
Скворцов замялся. Хотя сейчас об этом кричат со всех сторон.
— Ну, вы понимаете, что я имею в виду? Кхх!
— Не понимаю.
— Имел нетрадиционную ориентацию.
— Это как же?
Какой дремучий дед!
— Ну, одним словом, пользовал этого юношу в дремучем плане. Или наоборот.
На старика было страшно смотреть. Лицо его пошло багровыми пятнами и, казалось, что он сейчас грохнется в обморок. Скворцов уже было хотел позвать кого-нибудь поискать лекарства.
— Как вам, молодой человек, не стыдно! У меня в голове не укладывается, как вы только могли подумать такое! Петр Ильич — это же кристальной души человек.