Мы – есть! Вера

– Я встречусь с ними! – прекратил стоны секретарей и помощников резкий, насмешливый голос Родителя. – Как, ты сказал, зовут этого дварх-адмирала?

– Кир-Ванег.

– Дитя моей кладки… – тяжело вздохнул Ванег-Саар. – Никогда бы не подумал. Ладно, я приму делегацию ордена Аарн в гнездовом зале места Встреч. Не больше трех разумных. Через два стандартных часа.

Ведущий облегченно вздохнул и немедленно связался с дварх-адмиралом, передавая ему согласие Родителя. Кир-Ванег попросил указать координаты места в гнезде, где можно без возникновения ненужной паники открыть гиперпереход. Гир-Дагар передал их, после чего опустился на скамью и замер, обдумывая происшедшее. Ситуация Ведущему очень не нравилась, но реальность есть реальность, и с ней не особо поспоришь. Придется исходить из нового порядка вещей, хочется того или нет.

Кир-Ванег не спеша шел по гнездовому залу к высокой скамье Родителя, заложив руки за спину. Внешне он выглядел совершенно спокойным и уверенным в себе. Жаль только, не было рядом Целителя Душ, способного помочь дварх-адмиралу преодолеть внутреннее смятение. Мало того, что его ждал сам Родитель Стасского Гнезда, так Ванег-Саар являлся еще и собственным родителем самого Кир-Ванега.

Вслед за ним шел почти незаметно улыбающийся Семен Феоктистович и еще один гвард, дварх-полковник Гар-Сартин, командир легиона «Черные Ящеры». Впрочем, бывший контрразведчик сейчас тоже находился в теле гварда, из-за чего чувствовал себя несколько неуютно.

Марсарх, один из двархов боевой станции «Белая Заря», приступил к сканированию памяти Родителя, без чего понять, откуда взялся флот, было совершенно невозможно. Произошло что-то невероятное – боевые корабли появились неизвестно откуда и вели их неизвестные в Гнездах пилоты, ни один из Ведущих понятия не имел, кто они и откуда взялись. Но Родители отдали приказ и военные исполнили его – загрузились на эти неизвестно откуда появившиеся корабли, провели несколько тренировок и отправились воевать с Трирроуном, прекрасно понимая, что их отправили на убой.

– Приветствую тебя, Родитель! – на высоком стиле гварких"э провозгласил Кир-Ванег, в этом стиле общения не существовало уважительного обращения на «вы», на нем говорили только равные.

– И я приветствую тебя, дитя моей кладки, – усталым голосом ответил Ванег-Саар.

– Я давно не дитя твоей кладки, – насмешливо распахнул пасть дварх-адмирал. – Я давно сам родитель.

– Родитель?! – едва не вскочил с места старый гвард. – Но это же невозможно! Односложное имя дается только бесплодным!

– В ордене умеют лечить и это.

– Вот как? – задумчиво протянул Ванег-Саар. – Сколько у тебя кладок?

– Двенадцать! – осклабился дварх-адмирал.

Родитель Стасского Гнезда довольно долго неверяще смотрел на него и вскоре понял, что вышедший из его кладки высокопоставленный аарн не лжет. Двенадцать… Много, очень много. Он вытянул вперед руки и выпустил когти жестом уважения равного к равному – у него самого было только десять кладок.

Если посмотреть со стороны, гварды были довольно странным народом. Яйцекладущие гермафродиты. Однако к размножению был способен один из тысячи, и такого именовали родителем. Только из родителей выходили жрецы и высшие управленцы Гнезд. Бесплодные становились военными, учеными, младшими жрецами. И, конечно, работниками низовых звеньев любой структуры. Для последних шанса подняться выше почти не имелось, они обрекались обычаями на безрадостное существование без какой-либо надежды.

Обычаи были до безумия жестокими, каждое действие обставлялось сотнями ритуалов и не дай кому Вершащий Суть даже намекнуть, что он не удовлетворен своим положением или считает решение вышестоящего ошибочным. Такой еретик мгновенно лишался социального статуса и пожизненно ссылался на нижние уровни, заниматься самой грязной и тяжелой работой. Мало того, с ним никто не общался. Порой еретиков даже казнили, но такое случалось очень редко и только в случае, если на казни настаивал кто-нибудь из родителей. У несчастных изгоев не было ничего своего, они жили в бараках на дне Гнезд до конца своих дней.

Так происходило до появления ордена. Теперь многие из них становились аарн, оставив за спиной безрадостное существование. На Аарн Сарт перед бывшими изгоями открывались все дороги, и они буквально молились на Командора, давшего им все это, давшего им любовь и радость, которых беднягам так не хватало в родных Гнездах. Впрочем, в орден уходили не только изгои, порой вполне благополучный внешне гвард выкрикивал Призыв во время Поиска. И мало кто мог понять – почему.

Ванег-Саар внимательно смотрел на дварх-адмирала и размышлял. То, что в ордене способны лечить бич народа гвардов, бесплодие, менял очень и очень многое. Да что там, это обстоятельство меняло вообще все. Только четверо Родителей Гнезд, высшие жрецы и темные отцы знали причину столь жесткого общественного устройства. Иначе гвардам было просто не выжить – они постепенно вымирали, с каждым поколением вылуплялось все меньше способных к размножению. Родители откладывали столько яиц, сколько могли, истощая свои тела до полного изнеможения, но это не помогало. Ученые-генетики поколениями пытались найти выход, но не сумели.

А теперь появляется какой-то аарн и походя сообщает, что решение найдено. И, судя по всему, довольно давно. За этот секрет Ванег-Саар готов был отдать что угодно, и дварх-адмирал это прекрасно понимал. Не мог не понимать. Хотя оставались ли гварды гвардами, становясь аарн? Родитель очень сильно в этом сомневался. Ему несколько раз доводилось общаться с разумными из ордена, и впечатление они оставили по себе довольно жуткое. Их не интересовало ничего из того, что составляло суть жизни гварда или человека. Однажды, еще в юности, Ванег-Саар издали видел самого Командора. Вот уж чудовище! Как мог разумный получить такую невозможную Силу? Он не понимал. Магов среди гвардов не рождалось, и в Гнездах с трудом верили, что возможно напрямую управлять энергией стихий или, что куда хуже, вероятностями.