– Ноя…брь. Я родилась в ноябре.
Колдун морщится, его пальцы на какое-то время застывают на ленте.
– Какого цвета твои волосы?
– Каштановые, – вру я, молясь, чтобы он действительно был слеп.
Мужчина отдёргивает пальцы, не скрывая неприязнь, задумчиво жуёт нижнюю губу и внезапно отходит на пару метров. Задержанный воздух шумно, одним потоком вырывается из моих лёгких.
– А ты смелая, княжна. Не помню уже, когда говорил со смертными, – насмешливо бросает колдун. – Обычно они умирали до встречи со мной.
– Разве ты сам их не убиваешь? – не подумав, выдаю я.
Он резко поворачивается ко мне с таким оскорблённым выражением на лице, что я непроизвольно отступаю на шаг.
– Я? – Колдун тычет пальцем себе в грудь, как если бы помимо него здесь мог быть ещё кто-то. – Я убиваю?
– Р-разве н-нет? – неуверенно лепечу я.
– Чем? – только больше изумляется он.
– Не з-знаю… посохом?
Колдун морщит нос, обнимая свой посох, словно тот живой, а я и его успела оскорбить.
– Или руками? – вновь с сомнением предлагаю я.
– Ты, княжна, думаешь, что я убиваю всех, кто сюда заходит?
Он несколько раз моргает слишком быстро, когда я продолжаю напряжённо молчать, а потом смеётся. Начинается всё с лёгкого смеха, перерастающего в какой-то нездоровый, почти болезненный хохот. Несмотря на свой молодой вид, издаваемые колдуном звуки похожи на смех старика с болезнью в лёгких. Он опирается рукой о ближайший ствол, сгибаясь от хохота, который не может остановить. Держится за живот, на его лице появляется болезненная гримаса. Я стремительно хватаю бурдюк, закрываю и вешаю через плечо, надеясь, что собранной воды будет достаточно. Осталось убежать.
Неожиданно колдун осекается. Щебечущие птицы умолкают вместе с хозяином леса, из-за чего окружающая тишина начинает напряжённо звенеть. Мужчина переводит взгляд на свою тень, которая идёт рябью на белоснежном покрове. Та извивается, корчится и дёргается, будто продолжает хохотать, хотя её хозяин уже остановился. Колдун резким движением протыкает тень концом своего посоха, словно пригвождая к земле. Сумрак нервно замирает, прекращая трепыхаться.
– А вот тебе не над чем смеяться, – тихо шипит хозяин леса на свою тень, справившись со сбитым дыханием после продолжительного смеха.
Я с недоумением наклоняю голову, не успеваю даже испугаться, потому что не понимаю увиденного. Колдун, похоже, и вовсе сумасшедший, раз говорит с сумраком у себя под ногами. Сколько же столетий он провёл здесь один?