– А с одеждой твоей что? Почему у тебя сарафан наполовину мокрый?
Я растерянно оглядываю себя, замечая многочисленные влажные пятна. Не только на сарафане, но и на кафтане. Сапоги же вообще полностью промокли от снега.
– В ручей провалилась, – вновь вру я.
Олег смотрит на меня с немым изумлением, даже рот разевает. Но явно не от беспокойства. Он меня слишком хорошо знает и, похоже, удивлён, что я способна настолько беззастенчиво лгать. Нужно было выдумать историю сложнее и убедительнее, но после встречи с колдуном голова всю дорогу была пуста.
Громкое урчание в моём животе останавливает Олега от очередного вопроса. Я стыдливо краснею.
– Ладно, – сдаётся он. – Иди в дом к отцу, Яра. Он от прошлого потрясения оправиться не успел, а ты ему тревог добавила. Он как слёг в середине дня, так до сих пор встать не может.
Пальцами стискиваю бурдюк, прикосновением напоминая себе, что не зря заставила всех переживать. Сам колдун подтвердил, что вода живая, что лечит она, а значит, не зря всё было.
– Я лошадь отведу в конюшню и Илье расскажу, что ты вернулась. Поэтому встреться потом с братом, объяснись. Он места себе не находил, – ворчит Олег, но внимательно оглядывает меня на наличие травм и аккуратно подталкивает к княжескому терему.
Я поднимаюсь по крыльцу боязливо, на носочках, будто у меня есть хоть шанс войти незамеченной. Оборачиваюсь на Олега, который с места и шага не сделал. Следит, желая убедиться, что я больше никуда не сбегу. Понуро плетусь к двери, предчувствуя крики и выговоры, желудок сковывает новый приступ боли. Сонливость притупляет страх перед неизбежным, и я дёргаю тяжёлую деревянную дверь. Оказавшись внутри, аккуратно прикрываю её за собой. Гул голосов тут же обрывается, все присутствующие оборачиваются ко мне.
Тут несколько мужчин – приближённые советники князя, включая отца Ильи, наши няни, среди которых Алёна, Василиса, Мира, Владимир и Исай, а с ними ещё пятеро мало знакомых мне бояр из Истрога. Исай и двое других мужчин поднимаются на ноги, остальные же продолжают либо сидеть, либо стоять. Изумление на их лицах сменяется облегчением, но затем почти моментально уступает место раздражению.
Я спиной прижимаюсь к двери, пытаясь сжаться, когда все начинают кричать, ругать и спрашивать меня одновременно.
– Где ты была, Яра?!
– Что ты творишь?
– …мы думали, тебя волки сожрали!
– Столько людей волновались, искали тебя весь день, княжна!
– …вдруг сбежала к кому!
– Об отце опять не подумала, сестрица!
– Весь дом…
– …город, леса и поля вокруг обыскали!
Смиренно выжидаю, пока первый поток гнева и беспокойства схлынет и присутствующие выдохнутся. Проходит минута, громкие обвинения постепенно стихают. Я благоразумно продолжаю хранить молчание, стыдливо глядя в пол.