Обречённо вздыхаю, вновь заворачиваю пироги в тряпицу и откладываю на стог сена. Мне не хотелось рассказывать ему правду, но в то же время я знаю, что Илья меня не предаст и ему можно открыться.
– Я ездила в Зимний лес, чтобы украсть у колдуна немного снега. Знахарь Всеслав сказал, что снег – это живая вода, и она способна излечить любую болезнь, – я признаюсь на едином выдохе так быстро, что слова почти сливаются вместе. Озвучив правду, сама осознаю, насколько глупо всё звучит.
– Яра… – с усталым стоном тянет друг.
– Нет, я правду говорю! Клянусь, что не вру. Я встретила колдуна!
Илья внимательно разглядывает моё лицо. Подходит ближе и молчит, раздумывая над тем, что услышал. Его лицо мрачное, желваки ходят, пока он стискивает зубы. Я пытаюсь вспомнить, был друг хоть раз на меня так же сердит или это впервые?
– Клянусь, Илья! Колдун сам подтвердил, что его снег – это живая вода, – не выдержав молчания, снова убеждаю я.
– И он так просто тебя отпустил? – с меньшим подозрением, но всё ещё недоверчиво спрашивает друг.
– Нет. Он… – я резко умолкаю, думая, стоит ли рассказывать всё до конца. Это может ухудшить нашу ссору. Решаю раскрыть лишь часть правды: – Взамен он попросил немного моих волос, и всё.
Показываю ему отрезанную прядь на конце косы. Не успеваю опомниться, как Илья бросается вперёд, хватает меня за кафтан и бесцеремонно оттягивает меховой ворот от шеи. Кровь отливает от лица. Стараюсь отцепить пальцы друга, но он держит крепко, с недовольством рассматривая синяки, что стали ярче за ночь. Пока я удачно прикрывала их волосами и одеждой, но Илья подошёл достаточно близко, чтобы заметить.
– Это он тебе оставил? – напряжённо цедит сквозь зубы Илья.
– Да. Схватил вначале слишком сильно, но почти сразу отпустил, – торопливо оправдываюсь я.
– Тогда я не вытаскивать из тебя правду должен, а ругать за глупость твою! Почему ты мне не сказала, куда собираешься?! – Илья под конец едва не кричит, но отпускает мой кафтан и отходит на шаг. Его тело напряжено как струна, он хватается за опорную балку, и его пальцы белеют от силы, с которой он стискивает дерево. – Проклятье, Яра! Почему не взяла меня с собой?!
– Потому что не знала, смогу ли уйти живой, а рисковать тобой я не хотела! – резко выпаливаю я. Илья так и замирает с раскрытым ртом. – Ты мой единственный друг! Отец умирал! Я бы не пережила, если бы лишилась и тебя.
Это правда – искренняя, откровенная и поэтому странная для нас. Какая-то другая. Илье я доверяю даже больше, чем себе, но подобного раньше ему никогда не говорила, как и он мне. Сама не понимаю, почему это вырвалось именно сейчас, ведь всё хорошо. Я дома, Илья в порядке, отец поправляется. Нам нет смысла ругаться.
Брови Ильи сходятся на переносице от недовольства, взгляд обжигает не хуже снега на руках. Ему удаётся сдерживаться не дольше трёх секунд.
– А ты что тогда?! – подобно мне возмущается он. – Ты все решения приняла за других! Сделала так, как будет лучше для тебя! Что осталось бы мне, пропади ты в Зимнем лесу?! Никто не знал, куда ты делась! Как я должен был жить дальше?!
– Так, как собирался! Стал бы дружинником при князе, заработал денег, купил дом и женился бы! – слова льются потоком, но я не понимаю обиду в собственном голосе и откуда её черпаю. – Так бы ты жил! Разве не такой у тебя был план?!
Я не знаю, за что злюсь на него и почему лицо Ильи темнеет от гнева после каждой моей фразы.
– Не так, глупая княжна! – рявкает он, и я невольно сжимаю пальцы в кулаки, оскорблённая услышанным.