– Агата, я знаю про историю твоей сестры, а у тебя был любимый?
Теперь я не спотыкаюсь, а замираю, удивлённая вопросом, а Аарон чуть не врезается мне в спину. Елена тихо смеётся, обхватывая мою руку и утягивая дальше по коридору. Эта принцесса своими вопросами и очаровательным смехом так напоминает Анну, которая точно так же в лоб задавала личные вопросы. От этого на какое-то время моя голова становится абсолютно пустой.
– Неужели никого не было? – вновь начинает девушка.
– Нам запрещено иметь семью.
– А встречаться?
– Встречаться… можно.
– Значит, и целоваться можно, и вместе…
Аарон демонстративно громко откашливается.
– Прошу прощения за своё любопытство. В последнее время я слишком увлеклась романтичными книгами, – быстро выдаёт оправдание принцесса. Это становится очередным напоминанием об Анне, и я проникаюсь к Елене ещё большим теплом.
– Романтичными… книгами?
– Это любовные истории или романы. Мары такое не читают?
– Моя сестра их любила. А так мы читали учебники, энциклопедии по травам, сборники про возможную нечисть, с которой мы можем столкнуться, – задумчиво припоминаю я.
Елена сочувственно улыбается, откидывая светлые волосы назад.
– Романы интереснее. Я даже Аарону дала один, надеясь, что он станет чуть… внимательнее. Я бы даже сказала «романтичнее», но это точно не про него, – фыркает принцесса, с укором оглядываясь.
– Не знаю, чем описания поцелуев мне в этом помогут. Это я и так умею, – в тон принцессе фыркает парень.
Его ответ прозвучал настолько возмущённо, что я сама едва сдерживаю смех, и мы удивлённо поворачиваемся к нему. Впервые за всё утро на его лице появляется лёгкое смущение.
Мы добираемся до части дворца, где располагается лечебница. Проходим мимо коек вглубь, чтобы встретиться с главным целителем и проверить запасы. Но, почуяв знакомые запахи лечебных трав и обеззараживающих растворов, от вида сероватых простыней на кроватях у меня начинает перехватывать дыхание. Елена проходит вперёд, а я замираю перед одной из постелей, хватаясь за край спинки. Моя грудь лихорадочно поднимается и опускается, дыхание постоянно сбивается, и я хватаю ртом воздух, когда сознание подкидывает мне всё больше воспоминаний о сестре в крови. Мне нечем дышать.
Первый приступ паники случился сразу после смерти Анны, и с тех пор они иногда меня накрывали, но после сестры я прожила недостаточно долго, чтобы ощутить это как проблему. Однако теперь это мучает меня даже после смерти, когда бояться мне особо нечего.
Пытаюсь ругать себя за эту глупую слабость, но продолжаю задыхаться. Может, для всех живущих здесь история моей сестры уже старая пыльная сказка, но для меня прошло лишь несколько недель. Годы в могиле я не помню.