– Это тени, просто очень плотные, сшитые как ткань. Можешь потрогать.
С недоверием и долей страха я протягиваю руку, но сразу отдёргиваю, когда пальцы касаются чего-то невообразимо мягкого, больше похожего на густой туман. Пальцы не провалились в тени, но материя прогнулась, словно воздушная. Я прижимаю руку к груди, не смея касаться теней ещё раз.
– Почему тогда он выглядит таким потрёпанным? – недоумеваю я.
– Не все тени чёрные.
– У каждого Морока разная маска; правда, что их делают специально для каждого?
– Да. Маска отражает то, что прячется под ней.
Его ответ остаётся мне непонятен, но я перестаю спрашивать, вспоминая, что мы ещё в лесу, а встречаться с новой нечистью у меня нет желания. Её и вправду тут много. Морок помогает мне собрать мои кинжалы, потом берёт сумку и корзинку, и мы продолжаем двигаться вперёд к выходу из леса. Больше я не расслабляюсь, а баюкаю свою ноющую от боли руку и вслушиваюсь в посторонние звуки.
Я непроизвольно выдыхаю и начинаю улыбаться, когда нам удаётся покинуть лес без новых приключений. Мы укладываем всё собранное по седельным сумкам, отвязываем лошадей и решаем передохнуть где-нибудь подальше. Ни мне, ни Мороку не хочется отдыхать рядом с лесом, из которого в любой момент могут вылезти новые твари.
На обратном пути в Ярат, оба уставшие, мы говорим мало. В первую ночь я уснула, стоило мне только прилечь, а проснулась на рассвете от того, что меня тряс Морок, предлагая ехать дальше. Весь следующий день и ночь прошли почти так же, и только на последнее наше совместное утро я не спешу вернуться обратно во дворец. К моей радости, Морок меня не торопит, если я пускаю Вьюгу спокойным шагом, он не задаёт вопросов и просто подстраивается.
– Ты в самом начале спрашивала меня про Рахмановых. Останешься ли ты с ними, после того как поможешь Николаю? – спрашивает Морок, вероятно, пытаясь развеять напряжённую тишину, когда до столицы остались считаные минуты.
– Не знаю. Может, они ещё прикажут тебе меня упокоить, когда я не справлюсь, – равнодушно пожимаю я плечами. – А если честно, я мало о них знаю. Тебе есть что рассказать?
– Я тоже знаю немного. Только то, что Дмитрий был хорошим королём, но теперь он слишком стар. Его старший сын – Николай, рождён от первой жены и, говорят, очень похож характером на отца. Простой люд возлагает надежды, что он восстановит мир между двумя странами, закончит то, что не удалось его отцу и вычистит Бесконечный лес, который ты видела, от нечисти.
– Николай и Даниил не родные братья? – уточняю я.
– Единокровные по отцу. Матери у них разные.
Я вспоминаю, что внешне Николай и вправду отличается от Елены и Даниила.
– В какой-то момент был слух, что двойню зачала фаворитка Дмитрия, когда его жена была ещё жива. Правда, вскоре она умерла. И тут до сих пор никто не установил: умерла она своей смертью или её убила та фаворитка, которая пожелала, чтобы её дети не родились бастардами. И так король женился во второй раз.
Я киваю, слушая рассказ, и поправляю повязку на раненой руке. Раны постепенно затягиваются, но пальцы пока слушаются плохо, а вести лошадь левой рукой не столь удобно.
– Но потом, спустя пять лет, и мать Даниила и Елены, которая к тому моменту была королевой, тоже умерла. Лихорадка.
– Незавидная участь у королев Аракена, – подвожу итог я.
Мы замолкаем, потому что впереди в вечерней дымке показывается Ярат. А уже в сумерках у дворца нас, к счастью, никто не встречает, помимо стражи. Морок передаёт мне сумки с вереском и боярышником, забирает данное мне ранее оружие, но прежде чем отвести лошадей в конюшню, он ухватывает меня за локоть и заставляет повернуться к нему.