Я слабо киваю в ответ на его слова, и мои волосы падают вперёд.
– Ты делала такое раньше? – спрашивает Аарон, словно читая мои мысли, но, как мне кажется, он просто пытается меня отвлечь, чтобы продолжить обрабатывать ожоги.
– Да. Один раз. Это болезненный процесс, поэтому мы делаем такое очень редко. К тому же не каждая способна вытерпеть эту боль, а попытка укрепить нити есть лишь одна.
– Как это одна?
– Процесс нельзя прерывать до завершения. Если ошибёшься, остановишься или отпустишь нить раньше времени, то во второй раз это не сработает, сколько бы ты ни пытался.
Он раскрывает баночку с мазью, и в нос мне ударяет запах алоэ. Я дёргаюсь, когда парень начинает размазывать прохладную мазь по повреждённой коже на правой руке. Его левая ладонь, которой он поддерживает мою руку снизу, кажется такой тёплой, что невольно я расслабляюсь и продолжаю рассказывать:
– Мне было пятнадцать, а за окном стоял морозный январь. Недалеко от храма был город Зарич. Небольшой такой, скорее даже деревня. Не знаю, существует ли он до сих пор.
– Существует. Теперь это и вправду город, – сразу отвечает Аарон.
Я киваю, чувствуя, как внутри разливается тепло, что он внимательно слушает, хотя занят перевязкой.
– На всю деревню был только один лекарь Алексей. Ему было около сорока, но почти все его волосы к тому времени поседели. Мары не раз к нему обращались, а я знала его с тех самых пор, как стала одной из них. Он был добр ко мне, относился как к любому другому ребёнку, несмотря на алый плащ. А яблочный пирог его жены был лучшим из тех, что я пробовала.
Заметив, как губы Аарона растягиваются в улыбке, я смущаюсь своей откровенности и возвращаюсь к более простому рассказу без этих эмоциональных подробностей.
– Он был добрым человеком и лечил всех, кому мог помочь, даже если ему не могли заплатить. Но той зимой он сам подхватил тяжёлый грипп от одного из своих пациентов. С болезнью Алексей справился, но это подкосило его здоровье так, что он с трудом передвигался. Среди Мар только самая старшая, Кира, и моя наставница, Ирина, могли укрепить нити, но почему-то Ирина решила, что я тоже смогу. А нет способа проверить… кроме практики.
На последних словах я спотыкаюсь, вспоминая страх, что не удержу нити Алексея и он умрёт из-за меня. Только тот ужас, охвативший всё моё сознание, помог забыть о боли и держаться до самого конца.
– Ты справилась?
– Да.
– Он прожил долгую жизнь? – Аарон бережно заматывает мою вторую руку.
– Надеюсь, – он поднимает на меня взгляд, удивлённый моим неуверенным ответом, а я грустно улыбаюсь, пожимая плечами, – я умерла раньше.
– Готово, – парень укладывает мои забинтованные руки мне на колени. – С Николаем ты закончила, меч ещё какое-то время точно держать не сможешь, Морок уехал, и впереди у тебя свободная неделя, – задумчиво перечисляет он, а я с недоумением смотрю на собеседника, не понимая, к чему он ведёт.
– Значит, тебе ничего не остаётся, кроме как наслаждаться моей компанией всю неделю.
Смотря, как его губы медленно растягиваются в наглой улыбке, обнажая белоснежные зубы, я вспоминаю о словах сестры про улыбку, от которой тяжело оторвать взгляд.