Меня словно ударили плетью по оголённой коже. Я почти уверена, что вновь чувствую, как в моё тело входит первый меч от эгоистичного предательства принцессы. Пронзает моё тело насквозь, как тогда, в день моей смерти.
Потом второе лезвие, когда Даниил смотрит на меня с сожалением, но не останавливает сестру.
В комнату врывается стража, удивительно поздно. После вопля Елены прошло не меньше двадцати секунд, хотя мне кажется, прошла вечность. Среди стражи появляется Аарон. Вначале он смотрит на меня, и его глаза расширяются, когда он замечает кровь на моём лице и одежде, мои руки в крови и трясутся. Аарон делает шаг ко мне, но переводит взгляд на Николая.
– Почему у дверей не было охраны?! – повышает голос Аарон на солдат, и я смутно вспоминаю, что их и вправду не было, когда я пришла.
Всё было спланировано заранее.
– СТРАЖА! – надрывается Елена, её лицо вновь красивое и печальное, перед нами снова нежная принцесса Аракена, убитая горем. – Возьмите под стражу убийцу! Она предала нас! Бросьте Мару в темницу!
Мне хочется схватить Аарона за одежду, рассказать правду, вцепиться в его кафтан и плакать, надеясь, что он мне поверит, но я не двигаюсь и не открываю рта. Мне не нужно, чтобы решили, что он мой сообщник.
– Даниил? – неуверенно спрашивает Аарон.
– Возьмите Мару под стражу, – раздражённо бросает принц. – Аарон, проследи.
– Хорошо.
Челюсть Аарона напрягается, когда он смотрит на меня с яростью и недоверием, а рукой почти до скрипа сжимает рукоять своего меча, кивая стражникам. Теперь я чувствую третье лезвие, последний меч, и он самый болезненный, потому что до сознания дошла боль от первых двух одновременно с третьим.
Трое наваливаются на меня, и я не сопротивляюсь, когда они слишком сильно толкают меня к стене. Я ударяюсь лбом о кусок лепнины рядом с камином так, что клацают зубы. Они болезненно заламывают мне руки, пока из глубокой царапины на лбу начинает стекать кровь. Теперь её много из-за моего бьющегося сердца. Я рассеянно чувствую, как капли ползут вдоль лица по веку правого глаза и потом по щеке.
Они связывают мне руки и грубо отрывают от стены. Мы успеваем сделать несколько шагов к выходу под наигранный плач Елены, как вдруг к звукам присоединяется звон колокола. Вначале один, громкий, который наверняка слышат во всём Ярате. Потом второй, третий поменьше и пронзительнее. Мы все замираем, и даже я знаю, что этот звон означает. За годы его мелодия никак не изменилась. Я в недоверии поднимаю взгляд на Даниила, он рассеянно смотрит в окно, за которым наступила ночь. Теперь я понимаю весь их диалог, понимаю, о чём его спрашивала Елена, понимаю, что он не соврал, сказав, что смог выполнить свою часть плана.
– Король мёртв, – тихо шепчет один из охранников.
– Да здравствует король, – тихо повторяет второй, смотря на Даниила.
– Да здравствует король! – уже громко и уверенно поддерживают фразу остальные.
– Уведите Мару в темницу! – Аарон прерывает этот фарс, бросая взгляд на ещё тёплое тело Николая.
Я делаю то же самое, в последний раз смотрю на старшего принца, что нравился мне, хоть наши мнения под конец и разошлись. Я тихо шепчу короткую молитву Богине, прося позаботиться о его душе, а потом меня выволакивают из комнаты.
19
В коридоре, когда моё оцепенение отступает во тьму, когда хватка шока и разочарования слабеет на моём горле, я начинаю злиться. За злостью поднимается ярость от предательства.