– Тяжело забыть о вкусе его губ, – я растягиваюсь в злой ухмылке, зная, где у неё больное место. – Вряд ли ты знаешь, насколько горячи его руки, когда он держит за талию.
У меня по телу проходит дрожь от ярости, что клокочет внутри, и от непрошеных воспоминаний, что всплывают в моей голове после этих слов.
Рот Елены приоткрывается, я жду, что она сделает неаккуратный шаг вперёд, и тогда я выдеру ей все волосы, потяну на себя и разобью её милое личико о прутья, но она встряхивает локонами и делает растерянный шаг назад. Однако я всё равно продолжаю улыбаться, зная, что причиняю ей хоть такую боль.
– Закрой рот, Мара. Ты лжёшь.
– О-о-о, – я специально переигрываю с удивлением, – неужели твои шпионы смогли уследить за нами только в саду и на кухне? Всё самое интересное происходило за закрытой дверью моей спальни, принцесса.
Я догадываюсь, что моя ложь может аукнуться Аарону, но он тоже меня предал, поэтому пусть пожинает плоды.
– Теперь даже мой брат не встанет между мной и моментом, когда я прикажу отрубить тебе голову, – зло цедит девушка.
Я равнодушно пожимаю плечами, добивая её:
– Смотри, Елена, как бы однажды Аарон не простонал моё имя, будучи наедине с тобой.
Она так стремительно уходит, что я начинаю хрипло хохотать ей вслед. Я никогда не была такой. Злой, ядовитой лгуньей, выплёвывающей слова, словно желчь. Но я совсем одна, и я устала, что все вертят мной, будто пешкой на шахматной доске. Я не просилась в эту игру, это они меня в неё втянули.
Следующие дни одиночества тянутся ещё дольше. С какого-то момента я начинаю бесцельно нарезать круги по камере, чувствуя панику, я говорю сама с собой, запуская руки в волосы, а потом помню, как кричу у решётки, проклиная всех Рахмановых. Иногда я лежу на полу, истерично смеясь глупости своего положения, а потом тихо плачу, понимая, что Даниил заживо запихнул меня в новую могилу. Только в той я хотя бы спала и ничего не знала, а здесь я всё время одна и в сознании.
А однажды у моей камеры появляется Инна. Это происходит так неожиданно, что я и не верю вначале в её реальность, решив, что у меня начались галлюцинации. Откуда моя служанка могла здесь появиться?
– Приведи её в порядок. Это можно сделать дальше по коридору.
Голос Аарона тихий и далёкий, он стоит где-то справа, дальше по коридору, и я не могу его увидеть. Я поднимаюсь на ноги, обхватывая руками прутья.
– Хорошо, – отвечает ему Инна, а потом немного отодвигается от моей решётки, увидев, во что я превратилась. – Госпожа, как давно вы здесь?!
– Аарон… – мой голос хриплый, но спокойный, я утыкаюсь лбом в прутья и слышу что он замер, хотя видеть его по-прежнему не могу. – Сколько я здесь?
– Почти три недели. Сейчас Инна тебе поможет помыться, но не пытайся сбежать, иначе она ответит за твой побег головой.
Мне кажется, я ослышалась. И первая, и вторая фраза похожи на сумасшествие. Даниил держит меня взаперти три недели. Я прихожу в себя, только когда Аарон уходит, а замок моей камеры щёлкает, открываясь.
Я с недоверием смотрю на открывающуюся дверь, как на обман, ловушку в моём сознании, но Инна протягивает ко мне руки и ведёт в противоположную сторону от выхода. Служанка отводит меня в купальню. Здесь пахнет плесенью и затхлостью, но здесь есть вода и старая медная ванна. Окон всё так же нет, но здесь светлее благодаря зажжённым свечам на стенах. Пока девушка помогает мне снять уже поношенные кафтан, рубашку и штаны, я замечаю, как трясутся её руки.
– Не бойся, я не стану бежать или, тем более, причинять тебе боль.