Мара и Морок. 500 лет назад

Говорили, что добрались до Валада в его же комнате. Мальчик чудом вырвался и выбежал наружу, но во дворе его нагнали. Я содрогаюсь, вспоминая кровь, которую сама же нашла в спальне брата.

Теперь я помню!

Ясна плечом сбивает меня с ног, когда я на полном ходу несусь к противнику. Она никогда со мной не церемонилась. Я хватаю ртом воздух, не понимая, как оказалась на земле. Со стоном переворачиваюсь. Морок остаётся стоять на почтительном расстоянии, не предпринимая новых попыток приблизиться. Я вскакиваю на ноги и вспоминаю всевозможные проклятия, обещая отплатить ему за всё.

Не боялся отец за семью свою, уверенный, что нет людей, способных пройти защиту нашей усадьбы.

Людей нет, но если…

Сёстры не убегают, они вытаскивают оружие и встают полукругом передо мной и Ясной, которая обхватывает меня за талию. Сдавливает до боли в рёбрах, пытаясь удержать на месте. А я воплю и вырываюсь, пока дыхание не сбивается, а силы не покидают меня. По щекам катятся злые слёзы, ярость выжигает всё спокойствие, нажитое за годы с сёстрами. Ясна что-то мне говорит: то ласково успокаивает, то рявкает, приказывая угомониться. Я же смотрю только на Морока. Тот неожиданно отступает, обводя взглядом обнажённые лезвия в руках Мар.

Он пятится к лесу. Но даже это не похоже на испуг. Он делает это расслабленно, задумчиво наклонив голову набок. Капюшон скрывает часть его маски. Он делает ещё три шага и, попадая в тень деревьев, исчезает так же быстро, как появился, словно мираж.

– Я его помню! – моментально выпаливаю я в ответ на ошарашенные взгляды сестёр. – Я его видела, – уже тише, с отчаянием добавляю я, а голова кружится и болит от нахлынувших воспоминаний.

15

Когда речь идёт об Оземе и Сумерле, северяне любят напоминать, что нужно внимательно следить за присутствием кротов, особенно если бродишь у гор в поисках самоцветов. Считают, что кроты – это слуги царя и царицы. Нижеприведённые стишки я услышал от детей. Те поделились, что этому их научили бабушки и дедушки, а те слышали от своих бабок. И по слухам эти стихи рудокопам наговорили кроты, рассказывая, как там поживают правители несметных сокровищ.

Глубоко, во тьме, в Подземном царстве,Окружены они и спрятаны в богатстве.Среди кристаллов и опаловых колоннРубинов гроздья со всех видимых сторон.Вокруг годами стынет золотой янтарь,А он молчит, седобородый Озем-царь.Подле него в богатых сверкающих одеждах,Царица Сумерла давно оставила надежду.Хмурятся они, сидя меж трупов в тишине,Печальная Сумерла ждёт, а Озем в полусне.Не радует царицу блеск сердолика и монет,Тоска в её глазах, ведь кого-то с ними нет.Малахий Зотов.Забытое о Марах и Мороках

– Мара, что ты делаешь?! – восклицает Ирай, видя, как я сжимаю горящую палку. – Ты же не настолько глупа!

Я не отвечаю и даже не смотрю в его сторону, не в силах сконцентрироваться на собеседнике. Продолжаю лихорадочно шарить взглядом по мечущимся и перепуганным людям. Мы на небольшой поляне с костром на берегу реки. Среди криков я пытаюсь определить, откуда разносится паника. С какой именно стороны кричат о Мороке. Решаю, что самые громкие вопли доносятся именно от главных праздничных костров. Хочу броситься туда, но косторез грубо перехватывает мою руку, а потом вырывает моё скромное оружие. Ирай шипит от боли, хватая горячую часть, и бросает палку обратно в костёр.

– Ты хоть что-нибудь замечаешь?! Ещё немного, и огонь добрался бы до твоих пальцев! – рявкает он, когда я не обращаю на него внимания, сосредотачиваясь на мелькающих силуэтах среди деревьев. – Мары не воюют с Мороками. Забыла, кто они такие?! С ними никто не воюет, от них прячутся!

– Это Мары с ними не воюют, – удивительно спокойно для ситуации отвечаю я. – У меня же с Мороками личные счёты.

Ирай бледнеет на глазах, смотрит на меня с немым недоумением. Ищет какой-то ответ в моём взгляде, но у меня нет на это времени. Я не дожидаюсь новых вопросов костореза, приказываю ему спрятаться самому, огибаю его и бегу через рощу к кострам. Мне нужно найти сестёр, особенно Злату, которая ни разу не встречала Морока.

Когда я выбираюсь на нужную поляну, многие уже либо разбежались, либо попрятались в ближайших домах. Никто уже не кричит имя Морок, боясь привлечь его внимание. Костры продолжают весело потрескивать, но скамьи перевёрнуты, музыкальные инструменты брошены прямо на землю вместе с кружками для хмельного мёда и обронёнными венками. Несколько девушек врезаются в меня на полном ходу, не заметив, взвизгивают и стремительно убегают в другую сторону.

Не спрятались только те, кто ещё не успел, либо те, кто, как и я, ищут друзей и близких. Я сосредоточенно вглядываюсь в окружение и не с первого раза, но замечаю его. Морок двигается медленно вдоль домов. Он спиной ко мне, и его плащ настолько длинный, что в первый момент я замечаю его только благодаря мечу за спиной. Он ни на кого не нападает, не бежит и даже не обнажает оружие. Его походка уверенная, он не торопится и не обращает внимания на то, какое впечатление производит.

Всё моё тело напрягается, когда он, чувствуя слежку, останавливается рядом с одним из костров. Замирает и слегка поворачивает голову. Мои стиснутые зубы начинают ныть, а ногти впиваются в кожу ладоней, пока я сжимаю кулаки. Мне нужно увидеть его маску. Морок недостаточно поворачивает голову, чтобы я смогла разглядеть. Разве что золото на мгновение отражает оранжевые огни костра. Слуга Тени вновь отворачивается и бредёт дальше.

– Морок! – мой злой вопль его не останавливает.

Он доходит до дома Гавана и неожиданно оборачивается ко мне. Кровь пульсирует в затылке, между нами не меньше тридцати метров, но тень дома не даёт мне удостовериться, тот ли это слуга Тени, которого я ищу. Я буквально нутром чувствую его насмешку. Морок отворачивается и скрывается за углом дома.