– Он уже немолод и отошёл от дел.
– Немолод?! – сдавленно повторяю я.
Да я Гавану больше сорока бы не дала.
– Он предпочитает просто быть кузнецом. Маску Морока носит, только если в округе что-то появляется, – игнорируя мой ироничный взгляд, продолжает Ирай, держа почти пустую миску в руках. – Ты же знаешь. Он очень спокойный, ему интереснее мечи ковать или музыку играть.
Кажется, невольно у меня вырывается сдавленный смешок.
– На ложках, – едва ли не с ужасом припоминаю я. – Он Морок и любит играть на… ложках? – мой голос поднимается на тон, когда я силюсь соединить в голове образ Гавана, днём играющего музыку, а по ночам разделывающего упырей и бесов на куски.
– Не обижай его. Ложки – отличный аккомпанемент остальным инструментам, – строго парирует Ирай, зачерпывает остатки супа, отправляет себе в рот и уходит к костру, бросая на меня укоризненный взгляд.
Ирай надевает подсохшую рубашку. Я ещё какое-то время стою, обдумывая и переваривая услышанное. Потом сажусь обратно на свою импровизированную постель, всё ещё пребывая в шоке. Косторез предлагает мне рыбу, но я отказываюсь. Закончив с едой, Морок вновь возвращается с маленьким пузырьком в руках.
– В последний раз, Мара, – обещает он, когда я пристально кошусь на напиток, догадываясь, что это опять успокоительное или снотворное. – Если поспишь ещё, то завтра сможешь сесть в седло. Здесь лишь малая часть снотворного, в основном чтобы точно убить заразу и восстановить силы. У тебя нет лихорадки, но ты всё равно потеешь, а значит, температура выше нормы.
– Сейчас лето, – оправдываюсь я.
– Мы близко к горам и севернее. Хоть и лето, но не до такой степени жарко. Не выпьешь – оставлю тебя связанной ещё надолго. Будешь послушной – развяжу завтра утром.
Я недовольно ворчу, но если он развяжет меня, то, может, действительно уже завтра я смогу продолжить путь. Нужно как можно скорее отправить письмо Ясне, что я ещё не сдалась и в поиске княжны. При воспоминании об Алие я начинаю невольно переживать. Надеюсь, княжна не была в этих лесах, а сидит где-нибудь в тепле на постоялом дворе Серата, прячась от моего отца и своего жениха.
Выпиваю предложенное и покорно укладываюсь обратно на плед. Буду послушной, чтобы Ирай перестал быть таким бдительным. Косторез присаживается неподалёку, дожидаясь, пока я усну.
– Ты сказал, что ваше оружие особенное. Чем? – интересуюсь я после непродолжительного молчания.
– Оно может резать нити жизни вместе с плотью и костью, – повторяет он, будто такую информацию можно забыть.
Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть в лицо собеседнику, а Морок вытаскивает из ножен на бедре длинный кинжал. Тёмное лезвие, по центру серебряные руны, но само лезвие не блестит, в отличие от стали. Это оружие скорее поглощает свет. Я шевелюсь, желая прикоснуться к клинку, но вспоминаю про связанные руки и просто внимательно рассматриваю его. Ирай намеренно вертит кинжал в руках, позволяя мне взглянуть со всех сторон. Рукоять достаточно простая, с чёрной оплёткой. Никаких украшений и в целом в оружии нет ничего примечательного, кроме странного лезвия.
– Ты его сделал? И почему он чёрный?
– Его сделал учитель Гавана. У меня ещё его же меч. Каждый Морок, если научится ковать, способен создать один такой меч и один кинжал. На большее не хватит, – отвечает Ирай, с любовью вглядываясь в лезвие.
– Чего не хватит?