Я задерживаю дыхание, слыша странный подтекст в интонации костореза, хотя в самом вопросе вроде бы нет ни одного особенного слова. Это нормально: в ответ на чужой подарок ты должен дать что-то взамен. Беру себя в руки и прячу ленту в карман, решая, что нет смысла притворяться.
– Взамен я не стану пытаться тебя убить, когда ты завтра развяжешь мне руки, – вздёргивая подбородок, отвечаю я и вызываю у собеседника смех, но он не обидный, скорее просто весёлый.
Косторез наклоняет голову, продолжая смеяться так долго, что у меня тоже вырывается несколько смешков. Вся ситуация действительно выходит забавной. Даже после осознания, что он Морок, я продолжаю видеть в нём только язвительного костореза, с которым познакомилась туманным утром. Однако Ирай резко прекращает веселье, улыбка растворяется, и он хватает мои связанные руки.
– Не пойдёт. Я хочу то, что не получил ещё в прошлый раз.
– В какой прошлый раз?
Ирай подаётся вперёд, накрывая мои губы своими. Вначале я каменею, только теперь понимая, что он говорил про Иванов день, когда мы почти…
Косторез не давит и не настаивает, всё, что я чувствую, – это мягкость и тепло его губ. Поцелуй выходит ласковый и очень невинный. Он отстраняется за секунду до того, как я решаю позволить ему больше. Ирай отодвигается на какие-то сантиметры, чтобы взглянуть мне в глаза. Его пальцы касаются моей шеи, я невольно раскрываю губы, по телу разливается тепло от его близости. Я нетерпеливо выдыхаю, ощущая знакомый трепет, и Ирай вновь подаётся вперёд. Теперь его поцелуй требовательный, он придвигается ближе, запускает руку мне в волосы. Я втягиваю носом воздух, отвечая ему с неменьшей жадностью, даже приподнимаюсь на коленях, чтобы оказаться ближе. Он восхитительно пахнет костром и лесом, и у меня кружится голова, каждый удар сердца распространяет волну дрожи по всему телу.
Я отстраняюсь, делаю короткое резкое движение головой и бью костореза прямо лбом в лицо. От неожиданности Ирай едва не падает, но успевает опереться на руку. У него слабо идёт кровь из носа. Я точно ему ничего не сломала и вряд ли там даже будет синяк, потому что замах был слишком коротким. Но вот звон в моей собственной голове в разы хуже, и моя выходка тут же отзывается головной болью. С разочарованным стоном прикладываю ладони ко лбу, пытаясь унять головокружение.
Ирай тихо смеётся, вытирая кровь.
– Отдаю должное, Мара. Я тебя недооценил.
Моё раздражённое ворчание перемешивается с новым болезненным стоном. Однако я не делюсь с ним, что этот удар не для него. Я скорее наказала
Это «он мне нравится» нужно выбить из головы. Не знаю, с чего я решила, что у меня получится сделать это в прямом смысле этого слова.
– Это было два поцелуя, а ленту ты мне подарил одну, – на ходу придумываю оправдания.
– Справедливо, – кивает тот, не обидевшись на мою реакцию. – Раз уж я взял плату вперёд, то сделаю тебе ещё одну.
20
Из-за близости реки следующее утро выдаётся туманным. К моменту, когда я сажусь, стряхивая утреннюю росу с пледа, Ирай уже кипятит травяной чай на костре. В этот раз косторез собрал совсем немного хвороста, и огонь пожрёт всю древесину в ближайший час. Я отчётливо понимаю, что пришло время нам разъехаться в разные стороны и мне как можно быстрее найти Алию. Я с недовольством гляжу на всё ещё связанные руки, но сперва ощупываю лицо. Почти ничего не болит, надеюсь, что и синяка не осталось.
– Развяжи меня.
Ирай не отрывается от своего дела. Продолжает помешивать чай, размышляя над услышанным. Он намеренно делает это так долго, что я шумно и нетерпеливо соплю.
– Через пару минут. Вода скоро закипит.