Ива Мосс и украденный вторник

– Уже не живут. Ты что, не слышала о новых правилах? У нас теперь статус запретного города, колдунам путь закрыт, а это значит, что всякий сброд наконец-то выдворят отсюда. – Тут она остановилась и ухмыльнулась: – Но ясно, что это дело не быстрое, – добавила она пренебрежительно, оглядев Иву с ног до головы.

Другая девушка, с медно-рыжими волосами и не хихикавшая вместе с остальными, оборвала её с упреком:

– Кэтлин!

Ива на секунду закрыла глаза и, сосчитав до трёх, запихнула макушку Освина, от гнева порывающегося вылезти, обратно в саквояж. До неё донеслось тихое «Ужо я ей покажу сброд!».

– Вы могли бы сказать, где это? Это очень важно, – сказала Ива.

Ей ответила рыжая:

– Иди по этой улице, у реки повернёшь налево, там чуть подальше и найдёшь Стояча-Воду. И… будь осторожна.

– Спасибо, – ответила Ива, благодарно улыбнувшись девушке, подхватила саквояж и зашагала по улице, невольно слыша, как спорят подруги:

– Прямо не знаю, что это с тобой, Мейбл. Ты уже какой день сама не своя. С тех самых пор, как взяла моё платье на той неделе.

– Говорю тебе, я его не брала.

– А где оно тогда? Последний раз я его видела на тебе в понедельник вечером.

Их голоса стихли, когда Ива повернула за угол. Зато Освина всё ещё было слышно:

– Чего ты меня запихнула-то? Я б ей показал бы!

– Спасибо, Освин, я знаю. Но я просто хочу найти, что нам надо, и быстро уйти из этого города незамеченными, а ты, к сожалению, уж очень заметный.

Кобольд принял это за комплимент и вручил ей лимонную булочку, которую успел стащить из корзины белокурой. Ива улыбнулась и, откусив маленький кусочек с той стороны, которая не была в шерсти, отдала лакомство обратно.

К тому моменту, когда Ива нашла Стояча-Воду, серые тучи грозили дождём, а солнце стояло совсем низко. Девочка застыла в изумлении: вдоль реки тянулась плавучая деревня. Некоторые из лодок представляли собой жилые лачуги, собранные из подручных разномастных материалов, но при этом ярко раскрашенные в броские оттенки – тыквенно-оранжевый, солнечно-жёлтый и сапфирово-синий, – как будто их обитатели приложили максимум усилий, чтобы вид у жилища был жизнерадостный. Подвешенные в воздухе с помощью магии лампы всё ещё отбрасывали на воду янтарные блики. Теперь Ива поняла, почему квартал так называется. Трудно было не думать о том, что здесь выросли её мать и Морег. Она шла всё дальше мимо лодок-домов, дорожка расширялась, и стали появляться старые плавучие дома побольше, с портиками и широкими палубами, на которых стояли растения в горшках, а садовая мебель кое-где перекидывалась на берег. Стоило Иве углубиться в район, ей стали попадаться и обычные дома, построенные на земле, в отдалении от реки, – по большей части, однако, покинутые и заколоченные. Стояча-Вода напоминала Иве призрачный город – причём такой, откуда в спешке бежали даже призраки. Двери болтались на сорванных петлях, и множество домашних вещей валялись брошенными, словно их хозяева решили ими пренебречь – только бы поскорее убраться отсюда. Девочка уже начала думать, что все до единого обитатели Стояча-Воды покинули район, как из заросшей мхом каменной хижины неожиданно вывалилась ведьма с длинными немытыми космами и бородавкой на подбородке. Руки у неё были заняты кучей хозяйственного скарба, который она сгрузила на и без того переполненную тележку. Она вцепилась в свои длинные бурые волосы и забормотала:

– Зелья, зелья не забыть, – и стремглав вбежала в дом за остатком вещей, даже не заметив Иву.

Ведьма явно прослышала о новом установлении и торопилась собрать пожитки до того, как явятся братья Уола и арестуют её за незаконное нахождение на отныне запретной территории.

Ива опустила саквояж и нахмурилась. Что-то такое было в этой ведьме – она казалась почти знакомой. И зелья упомянула… Не так уж много в Старфелле зельеваров… а талант имелся всего у нескольких. Она с любопытством пригляделась к скарбу на тележке.

– Ты чего делаешь? – поинтересовался Освин.