Ива Мосс и украденный вторник

– Ой-ой-ой. Он говорит «Быть драконам», – прошептала она, и коленки у неё задрожали. Из саквояжа донеслось слабое «и-и-их».

И тут из клубящейся мглы её поправил голос, напоминающий завывание ветра холодной ночью:

– Дракону.

– П-простите? – заикаясь, выговорила Ива и на дрожащих ногах сделала шаг вперёд, буравя взглядом туман.

– Быть всего одному дракону, – отдаваясь свистом в ушах, пояснил голос. В нём отчетливо слышалась печаль.

Ива ощутила, как совсем рядом с её лицом проползло что-то мягкое. Она нервно сглотнула. Даже один дракон – это перебор. Трясущийся в её руках саквояж свидетельствовал, что Освин согласен с ней всей душой.

– Я… я не знала, что в Старфелле остались драконы, – произнесла Ива в надежде, что, если она будет поддерживать разговор, дракон, возможно, не станет сразу их есть.

– Нас немного: только я и… – ответил дрогнувший голос.

– И кто? – спросила Ива, приблизившись ещё чуточку.

В тумане можно было различить только ГИГАНТСКИЙ силуэт дракона размером с небольшую гору. Он был весь покрыт перьями цвета индиго, испускающими переливчатое перламутровое сияние: даже его жалоподобный хвост был весь в дымчатом тёмно-синем оперении. Он лежал свернувшись вокруг весьма внушительного серебристо-золотистого яйца – размером примерно с Освина. Когда Ива приблизилась, он повернул голову и пригвоздил её к месту взглядом печального золотого глаза.

– Человеческое дитя, – констатировал он почти с улыбкой. По крайней мере, перед девочкой предстало множество очень острых блестящих белых зубов.

Ива опять сглотнула и заставила себя кивнуть.

Дракон уставился на неё:

– Как тебя зовут?

– И-ива.

– А меня – Пернатий. Долгие годы я считал себя последним облачным драконом, а потом нашёл Громию, мою подругу, – сказал он. В углу его глаза собралась большущая сапфировая слеза и скатилась прямо на яйцо. – Но она покинула меня, – и он с очень удручённым видом уронил голову на яйцо.

– Почему же она так поступила? – спросила Ива, которая уже начала испытывать к дракону некоторое сочувствие.

– Предполагалось, что я присматриваю за яйцом, – ответил он, ласково дотронувшись до него острым, похожим на самоцвет когтем. Голос его звучал как скорбный плач, издаваемый сломанной флейтой. – Понимаете, малыш должен был вылупиться на прошлой неделе. Громия полетела на охоту, чтобы к этому моменту у нас было достаточно пищи. Но он так и не появился.

Ива ахнула:

– Что-то случилось?!