– Вам нравится служба?
– Я всегда мечтал иметь свою ферму. Бог знает почему – понятия не имею об этом деле. Даже не знаю, каким концом сажать репу. – Шарп посмотрел на огни костров в долине; крошечные искорки тепла и света в промозглой тьме. – У меня была бы конюшня с парой лошадей, ручей с рыбой… – он запнулся и пожал плечами, – дети.
Луиза улыбнулась:
– А я всегда мечтала жить в огромном замке. С потайными переходами, темницами и всадниками, приносящими по ночам загадочные послания. Я бы хотела жить во времена королевы Елизаветы. Швырять католических священников в застенки, а испанцев – в пролив. Правда, старые враги стали нашими друзьями, верно?
– Даже священники?
– Они не такие чудовища, как мне казалось. – Девушка помолчала. – Но если тебя воспитали в определенных убеждениях, начинаешь настороженно относиться к врагу, разве не так? А нас, англичан, всегда учили ненавидеть католиков.
– Меня не учили.
– Вы понимаете, о чем я говорю. Вам интересны французы?
– Не очень.
Луиза нахмурилась:
– А мне стали интересны католики. Я даже чувствую к ним протестантскую симпатию. Представляю, как возмутится мистер Баффорд.
– А он узнает? – спросил Шарп.
Луиза пожала плечами:
– Придется рассказать ему о моих приключениях. А значит, придется признаться в том, что инквизиция не подвергла меня пыткам и не жгла на костре. – Она посмотрела в темную даль. – Придет день, и все это покажется сном.
– Сном?
– Не для вас, – печально произнесла девушка. – А вот мне будет трудно поверить, что все это происходило на самом деле. Я буду миссис Баффорд из Годалминга, весьма почитаемой и скучной дамой.
– Вы можете остаться здесь, – сказал Шарп и поразился собственной смелости.
– Могу? – Луиза повернулась к лейтенанту. Слева вспыхнул огонек трубки, но они не обратили на него внимания. Луиза отвернулась и принялась изучать невидимый орнамент парапета. – Вы говорили, что британская армия останется в Португалии?
Вопрос удивил Шарпа. Ему было показалось, что разговор принимает наконец более интимный характер.
– Не знаю.