Женский смех прозвучал музыкой, да только с развлечениями пора было заканчивать. Пришло время чинить сапоги и набивать патроны.
Пришло время для мести.
Глава десятая
Кейт сидела в углу кареты и плакала. Точнее, это была не карета. Даже не двуколка из Квинты, которую они оставили в Порто. И конечно, не тот удобный экипаж, на котором ее мать уехала в марте на юг, за реку. Теперь Кейт горько сожалела, что не уехала тогда с ней, а устремилась за романтикой, уверенная в том, что любовь даст ей и голубое небо, и чистый горизонт, и безграничную радость.
Вместо этого она сидела в двухколесном хакни с протекающей крышей, продавленными пружинами и истощенным мерином между оглоблями. Мало того, эта повозка еще и не ехала никуда, а стояла на месте, потому что дорогу на Амаранте запрудила французская армия. Дождь стучал по крыше, струился змейками по стеклу и капал Кейт на колени, но она не замечала, потому что забилась в уголок и лила слезы.
Дверца открылась, и Кристофер просунул голову:
– Придется немного подождать. Беспокоиться не о чем. – Он помолчал и, решив, что женских слез не остановить, закрыл дверцу. Потом снова открыл – резко, рывком. – Они снимают пушки, будут стрелять.
Кейт не слушала – пусть делают что хотят, ей все равно. Что станется с ней? Что принесет будущее? Перспективы выглядели настолько ужасными, что она разразилась рыданиями.
На следующее после падения Порто утро маршала Сульта разбудили страшной новостью о том, что португальская армия отбила Амаранте и что единственный мост, по которому он мог доставить орудия, боеприпасы, повозки и все прочее во французскую крепость в Испании, перешел в руки неприятеля. Горячие головы предложили пробиваться к реке Тамега с боями, но разведчики доложили, что у португальцев в Амаранте большие силы, что мост заминирован, что бой затянется на день и потери будут велики и при этом достичь цели, скорее всего, не удастся, потому что мост португальцы, несомненно, взорвут. К тому же Сульт не мог позволить себе потерять день, зная, что из Порто вот-вот выступит Уэлсли. Оставалось только одно: бросить весь колесный транспорт, все повозки, передки, зарядные ящики, телеги, передвижные кузни и орудия. Бросить все, а с остальным – двадцатью тысячами солдат, пятью тысячами прибившимися к лагерю, четырьмя тысячами лошадей и примерно таким же количеством мулов – постараться перебраться через горы.
Только вот оставлять пушки, чтобы ими воспользовался неприятель, Сульт не собирался, а потому в каждое орудие заложили по четыре фунта пороху и поставили их дулом к дулу. Тянуть не стали, чтобы порох не промок на дожде. Пушкари по команде прикоснулись пальниками к тростниковым трубкам, огонь пробежал к зарядам, орудия ударили друг в друга, отпрыгнули в дыму и пламени и застыли с покореженными, разорванными жерлами. Кто-то из артиллеристов смахнул слезу, кто-то выругался, кто-то молча протыкал штыком мешочки с порохом и рассыпал содержимое по земле.
Пехоте приказали выбросить из ранцев и сумок все, кроме боеприпасов и провизии. Офицеры устроили досмотр и заставляли солдат расставаться с добычей. Посуда, свечки, столовые приборы – все оставили у дороги. Лошадей, мулов, быков – весь тягловый скот – расстреляли, чтобы не достался врагу. Животные кричали, умирая. Раненых, которые не могли идти, оставили в повозках, дав каждому по мушкету для защиты от португальцев, которые, несомненно, поспешили бы отомстить беспомощным солдатам. По приказу Сульта армейскую казну, одиннадцать здоровенных бочек с серебряными монетами, оставили на обочине, чтобы каждый, проходя мимо, мог взять горсть. Женщины подобрали юбки, нагребли серебра и потянулись за мужчинами. Драгуны, гусары и егеря вели своих коней в поводу. Тысячи мужчин и женщин потянулись в голые холмы, бросив телеги и повозки, груженные бутылками вина, портвейном, украденными из церквей распятиями и снятыми со стен богатых домов картинами. Идя на Лиссабон, французы думали, что уже завоевали эту страну, что нужно всего лишь дождаться подкреплений, и никто не понимал, почему все так внезапно переменилось, откуда взялся противник и с какой такой стати Король Николя гонит их в отступление под проливным дождем.
– Если останешься, – убеждал Кейт Кристофер, – тебя просто изнасилуют.
– Меня и так насилуют, – сквозь слезы отвечала она. – Каждую ночь!
– Ох, ради бога, перестань! – Кристофер стоял перед открытой дверцей, одетый в цивильное платье. – Я не оставлю тебя здесь. – Он схватил ее за руку и, не обращая внимания на крики и сопротивление, вытащил из повозки. – Черт бы тебя побрал! – прохрипел он и поволок за собой через луг, вверх по склону. Шикарная гусарская форма, надеть которую ее заставил муж, промокла в считаные секунды. Его пальцы больно сжимали запястье. – Это еще не конец. Просто подкрепления вовремя не прибыли. Но мы вернемся.
Ее снова резануло это слово «мы». Кого он имел в виду? Их двоих? Или французов?
– Я хочу домой.
– Перестань капризничать! Соберись. И пошевеливайся! – Кристофер дернул ее. Новенькие, с кожаными подошвами сапожки скользили. – В этой войне все равно победят французы.
Он вовсе не был уверен в этом так, как раньше, но отказаться от всех расчетов, признать ошибку и выработать другой план не мог.
– Я хочу вернуться в Порто, – бормотала Кейт.
– Нельзя!
ebooksa