«Ох, блин. О нет».
Тея устало рассмеялась.
– Боже, Джимми, я шучу. Прости. Я не хотела… – Она сложила руки на столе и спрятала в них лицо. – Плохая шутка. Я так виновата. – Затем выглянула. – Ты меня простишь?
– Нет, – отрезал я, но облегчение вырвалось из меня смешком, и я упал на стул напротив нее. – Это не смешно. Почему я смеюсь?
– Потому что я шучу в самое неподходящее время. Теперь ты узнаешь все мои худшие качества. Повезло тебе. – Она слабо улыбнулась, а затем темное облако ее горя сгустило воздух между нами.
– Соболезную по поводу ваших родителей, – тихо сказал я.
Ее глаза наполнились слезами.
– Я тоже. Что не помешало мне съесть огромный обед.
– Тебе это, наверное, нужно.
– Возвращение из мертвых – тяжелая работа. – Ее глаза увлажнились, и она закрыла лицо руками. – Видишь? Я продолжаю шутить.
– Ты справляешься как получается, – сказал я. – Тебе тяжело пришлось.
– А как справляешься ты? У тебя мрачное чувство юмора?
– У меня? Нет, у меня вообще нет чувства юмора.
Она слегка рассмеялась.
– О, хорошо. Я тоже смогу узнать твои худшие качества.
Мое лицо ничего не выражало, а сердце полнилось мечтами. Тея была свободна, и она хотела узнать меня. У нас было больше пяти минут. У нас было время, чтобы выяснить, кто мы…
Вместе?
Дорис усмехнулась. «Какие мы сегодня оптимистичные».
Тея оттолкнула поднос.
– Мне нужно немного воздуха.