Я уже поднялся со стула и побежал к ее комнате, моя грудь саднила от резкой боли в голосе Теи.
– Отойдите от меня! – закричала Тея. – Отвалите. Я не хочу этого. Где Джимми?
Когда я вошел, раздался грохот. Тея повалила поднос на пол, борясь с медсестрой со шприцем в руке. Все это время Рита пыталась перехватить мечущиеся руки Теи.
– Она не хочет, чтобы ей кололи успокоительное, – рявкнул я медсестре, затем наклонился, чтобы взять Тею на руки. – Эй. Эй, я здесь. Все хорошо.
Она подняла на меня взгляд, полный подозрений.
– Это я, – сказал я. – Теперь я здесь.
В ее глазах вспыхнуло признание, а затем она, рыдая, упала мне на грудь.
– Это происходит. Я ничего не могу удержать. Все ускользает.
– Я знаю, – сказал я. – Я знаю, детка.
– Иди сюда, – умоляла она.
Когда я забрался на узкую кровать, две медсестры покинули комнату, тихо закрыв за собой дверь.
Тея рыдала у меня на груди. Мои слезы увлажнили ее волосы. Я крепко сжимал ее, пытаясь удержать рядом. Она была у меня в объятиях и одновременно ускользала. И Тея это знала. Она катилась с крутого неумолимого склона во тьму амнезии, отчаянно пытаясь притормозить; ее пальцы сжимали мою рубашку.
– Тея, – прошептал я. – Послушай меня. Ты слушаешь?
– Да, – сказала она слабым голосом. Сон одолел ее, и когда она проснулась, амнезия тоже.
– Я обещаю, – произнес я дрожащим голосом. – Обещаю.
Она отстранилась, и ее улыбка разбила мое проклятое сердце.
– Правда? – Затем ее улыбка смялась до замешательства. – Я написала… что-то. Так? Я не могу вспомнить…
– Все хорошо, детка. Тебе не нужно.
Ее лицо расслабилось от облегчения. Она поцеловала меня, и я смаковал вкус ее слез и ее мягких губ, прежде чем она снова опустила голову.
– Я люблю тебя. Джимми с добрыми глазами.