Я поняла, что это не совсем правда. Ксавьер знал бы, что это. Он владел ими всеми. Он пометил меня, и, возможно, навсегда.
– Мне нужно идти, – сказала я. – Спасибо, что подвез, и за танец и… просто за то, что был рядом.
Я выбралась из машины, прежде чем что-нибудь могло произойти, и побрела, держа туфли в руке, домой. На подъездной дорожке я обернулась. Айзек не уезжал. Я махнула ему и зашла в дом.
Джастин был в гостиной с моими родителями. Они все повернулись, когда я вошла, и мужчины вскочили на ноги. Рука мамы подлетела ко рту, она ахнула, сжимая в другой руке бокал вина.
– Что с тобой произошло?
– Куда ты ушла?
– Мы ужасно беспокоились.
– Я здесь. Все в порядке, – ответила я и взглянула на Джастина. – Прости, что ушла. У меня… была паническая атака, и я выбежала подышать свежим воздухом…
– У тебя панические атаки? – с дивана спросила мама. – С каких пор у тебя панические атаки?
«С прошлого лета…»
– Не знаю, это просто… произошло. Я выбежала наружу и упала. Дверь спортзала была закрыта снаружи, а я выглядела так, застеснялась и поэтому решила пойти домой. У меня не было с собой телефона, иначе я бы позвонила тебе, – в голову пришла мысль. – Где мой телефон?
– У Джастина, – сказал папа, – вместе с твоей сумочкой.
Он поднял мой телефон, и кровь отхлынула от моего лица. Внезапно я почувствовала себя нагой, как на фотках, отосланных Ксавьеру. Моя собственность, мысли и содержание снова вне моего контроля. Сегодня вечером папа рыскал в моем телефоне, я была в этом уверена. Мне не разрешалось иметь секретный пароль от родителей – одно из условий с тех пор, как прошлым летом я стала «неконтролируемой».
В уме я быстро пробежалась по всем сообщениям в переписке с Энджи. Не могла вспомнить, писали ли мы об Айзеке.
– Отдай, – я потянулась за телефоном, но папа поднял его.
– Сначала скажи, где ты была. С Айзеком Пирсом?
– Он плохой человек, – сказал Джастин.
Я сердито взглянула на него.
– Заткнись.
Он поднял руки.