– Я прожил здесь дольше твоего, Уиллоу. Я просто пытаюсь оберегать тебя. Я жутко волновался.
– Я была не с Айзеком, – ответила я, – Сказала же, я пошла пешком домой. Три километра, а я босая. Посчитайте.
– Зачем тебе идти пешком? – спросила мама. – В таком виде? Ты позоришь нас.
– Реджина, – сказал папа.
– Это правда. Она похожа на проститутку, – слово прозвучало нечетко, и я поняла, что мама уже принялась за вторую бутылку вина. – Что подумают соседи?
– Отдай мне телефон, – попросила я папу. – Мне нужно написать Энджи, что со мной все в порядке.
– Я отвез их домой, – сказал Джастин. – Они тоже волновались.
– Уверен, что так, – заметил папа и отдал мне телефон.
Я отошла и опустилась на складное мягкое кресло, быстро просматривая сообщения. Я знала, что каждое из них прочитал и мой отец. Может, и Джастин.
– Она изменилась с прошлого лета, – услышала я слова папы. – С ней трудно справиться.
Руки тряслись, пока я листала сообщения с именем Айзека. Я нашла «помоги!», посланное Энджи насчет встречи с Айзеком в субботу, и я быстро удалила всю переписку.
«Он его не видел, иначе я бы уже была мертва».
– Не за что извиняться, – говорил Джастин папе. Они разговаривали на пониженных тонах. Раз или два я услышала имя Айзека, произнесенное Джастином, и мне захотелось кричать.
«Вот благородные Лаэрт и Полоний, обсуждают, что делать с их бедной хрупкой Офелией. Решают, что для нее лучше всего, так как с лета она недееспособна».
Мама наблюдала, как зритель, и попивала вино.
Я написала сообщение Энджи.
Со мной все в порядке. Я дома. Перезвоню позже. Обещаю.
Она ответила мгновенно.
Слава богу. Куда ты исчезла? Я хотела написать тебе, но знала, что твой телефон у Джастина. – Пауза. – Это ты? Скажи мне что-нибудь, что знала бы только Уиллоу.
Я улыбнулась сквозь слезы.