«Потому что мой свет возвращается», – подумала я.
– Клянусь богом, Энджи, я никогда не думала, что буду так себя чувствовать.
– Счастливой?
– Нормальной. Типа у меня есть будущее, где я могу быть такой, как другие девушки.
Улыбка Энджи чуть померкла.
– Значит ли это, что планы Айзека изменились?
Я нахмурилась.
– Нет. Я этого не хочу.
Она бросила на меня многозначительный взгляд.
– Серьезно. Кончено, будет плохо, когда он уедет, но ему нужно ехать. Ради себя. Он добьется огромного успеха, и мы пробудем в разлуке не так долго. В июле мне исполнится восемнадцать, и тогда я смогу быть с ним, сколько захочу. Мои родители могут засунуть свои ужасные предубеждения себе в задницу.
– Но он ненавидит Хармони, а ты любишь его. Это не будет проблемой?
– Не знаю, ясно? – сказала я, чувствуя, что ощетиниваюсь. – Разве я не могу насладиться этим маленьким мгновением счастья сейчас? Ты знаешь, каково это, когда мужчина касается меня и целует. Я думала, что эта часть моей жизни закончилась, но нет. Я думала, что Ксавьер приедет в Индиану через несколько недель, но нет. Все идет очень хорошо. У меня нет причин считать, что так не может продолжаться.
Мистер Полсон поздоровался и начал нудно рассказывать о поэтическом задании на следующую неделю.
Энджи наклонилась, чтобы шепнуть.
– Думаю, отпустить его – разумное решение. Я это уважаю. Просто я не знаю…
– Что?
– Готова ли ты к тому, насколько больно это может быть.
Тем днем я сидела на королевского размера кровати родителей, в то время как мама упаковывала одежду в чемодан от «Луи Виттон». Папа входил в гардеробную и выходил из нее, нагруженный галстуками и рубашками.
– Помните, премьера в пятницу, – сказала я, вырывая ворсинку из одеяла.
– Не драматизируй, милая, – сказал папа. – Мы уезжаем лишь на неделю. Мы вернемся к твоему великому открытию.