Сейчас и навечно

– Обычно она просыпается один раз за ночь, – рассказал я. – Это впервые. Не говоря уже о том, – добавил с ухмылкой, – что ты была чертовски громкой. Вероятно, мы разбудили детей Елены.

Дарлин стукнула меня по руке. Она лежала, положив голову мне на грудь и перекинув свою ногу в ботинке через мое бедро.

– Это все твоя вина. – Она прижалась ко мне ближе. – Ты однажды сказал мне, что Оливия просыпается, потому что боится остаться одна. Может, она наконец чувствует, что напряжение спало, и теперь будет спокойно оставаться в своей кроватке.

– Может быть, – ответил я. – Но кое-что еще осталось. Последнее препятствие.

– Встреча с судьей Миллером?

Я кивнул.

– В понедельник. А я не написал ни слова.

– Ты волнуешься? – Дарлин уперлась подбородком мне в грудь.

– Я должен, но не знаю. Столько всего случилось, и я чувствую, что ко мне придут нужные слова.

– Придут. Я в этом уверена.

– Ну, им лучше бы поторопиться. Осталось всего два дня.

Монитор радионяни загорелся: Оливия начала просыпаться.

– Она такая милая по утрам, – сказала Дарлин.

– Я принесу ее.

– Позволь мне. – Дарлин остановила меня.

Она натянула нижнее белье и нашла на полу одну из моих рубашек, которая доходила ей до середины бедра и, казалось, удлиняла ноги. Ее волосы были взлохмачены, – мои пальцы зарывались в них на протяжении всей ночи, – а губы припухли от поцелуев.

– Ты такая сексуальная, – пробормотал я, пока она застегивала рубашку, оставив три верхние пуговки расстегнутыми.

Она усмехнулась.

– Ты говоришь так только потому, что мы занимались сексом шесть часов подряд.

– Не думаю, что это субъективно. Но я готов потратить больше времени. Просто чтобы убедиться.