Я потянулся через стол, и она взяла меня за руку. Тут же шепот и цвета постояльцев потускнели, и меня окутал покой, который могла дать только Фиона.
– Сейчас уже лучше.
Она сжала мою ладонь и не отпускала.
«Я не смогу ее отпустить…»
Эта внезапная мысль застала меня врасплох. Скорее даже напугала до чертиков. Я постарался отмахнуться от нее, поклявшись провести эту ночь со своей девушкой. Дать ей все, в чем она нуждалась. Все, чего желала. Все, что она заслуживала, и в чем ей было отказано. Воспоминание о том, как Фиона кричала в агонии, осталось шрамом на сердце. И пусть мне не избавить ее от этих страданий, но я мог подарить Фионе много хорошего, чтобы она вспоминала об этом, когда внутри поднимается боль.
Мы съели салат со стейком и отменно приготовленные кабачки. Блюда оказались невероятно вкусными. В разъездах я не пробовал ничего подобного.
– Похоже на домашнюю еду, – заметила Фиона. – В разъездах ты не часто с таким сталкивался?
Услышав из уст Фионы собственные мысли, я удивленно покосился на нее.
– Нет, не особо.
– Ты скучаешь по путешествиям? По покеру?
– Ни капельки.
– Думаешь, ты мог бы… бросить играть?
«Остаться?» – подобно эху донеслись до меня ее мысли. Я услышал их благодаря контакту наших переплетенных рук.
– Хочу, – медленно произнес я, – хочу… чего-то другого в жизни. Чего-то кроме бесконечной дороги, грязных подвалов и карточных игр.
Вокруг Фионы закружили образы зеленых джунглей и синего океана.
«Коста-Рика…»
У меня ускорился пульс в ожидании того, что последует дальше. Однако Фионой уже завладело напряжение невысказанного признания – истории о
«Больше не будет боли… не сегодня» – мысленно пообещал я, а вслух предложил:
– Идем танцевать.
Она моргнула.