Сахар и золото

– Tʼáá íiyisíí ahéhee, – произнес я.

Понятия не имел, как смог выговорить эту фразу, но я знал, что она означает. Благодарность не выразить одним лишь «спасибо». Я послал эту фразу звездам или небу, или той энергии, которая связывала нас, надеясь, что она дойдет до Эвана и Джо.

Глава 27

Фиона

Мне снилась извилистая темная дорога в лесу. Сверкнула молния, и я увидела Николая. Опустив голову и ссутулив плечи, он шел в одиночестве, насквозь промокший под безжалостным дождем. Впереди на обочине виднелась темная фигура. А затем послышался звук, напоминающий полный боли предсмертный вопль.

Резко вздохнув, я проснулась. За окном стояла темнота, до рассвета было далеко. Мои щеки оказались мокрыми. Меня бросило в жар от страха, что я кричала во сне. Задержав дыхание и изо всех сил подавляя рыдания, я постаралась лежать абсолютно неподвижно. Кожа ощущалась липкой от пота. Прислушиваясь, я пыталась понять, не разбудила ли кого-нибудь. К счастью, в камере было тихо.

До меня доносилось лишь спокойное дыхание спящих женщин.

В стремлении сдержать слезы я несколько раз глубоко вдохнула.

«Николай…»

Я руками вцепилась в тонкое одеяло, отчаянно желая, чтобы оно превратилось в футболку Ника, скрывающую его теплую кожу и сильные мышцы. Обхватила подушку, моля, чтобы Николай сейчас лежал рядом со мной, обнимал и защищал.

Только вот он больше не возвращался. Три дня назад я велела Нику уйти, и с тех пор ничего о нем не слышала. А сейчас начала сомневаться в правильности такого решения. Я все время чувствовала себя напуганной и слишком растерянной. Вообще с трудом себя узнавала.

«Глупая маленькая дура. Ты попала в неприятности, да?»

Я зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не расплакаться. И вздрогнула, ощутив нежное прикосновение к волосам. Распахнув глаза, обнаружила стоявшую у кровати Мартинез. Лицо латинки было на одном уровне со мной. В темноте в ее карих добрых глазах отражался тусклый свет.

Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, а я лежала все так же неподвижно, ожидая щипка, оскорбления или унизительного комментария из-за своих слез. Казалось, одного грубого слова будет достаточно, чтобы я почувствовала себя стеклом, треснувшим в сотни разных мест. Малейшее прикосновение разрушило бы меня.

Однако Мартинез гладила меня нежно.

– Вытри слезы, querida, – с материнской теплотой прошептала она. – Ты не выдержишь, если не найдешь, за что держаться. То, ради чего стоит сражаться.

Я медленно выдохнула и прошептала:

– Я отпустила его.

Мартинез убрала волосы с моего лба материнским прикосновением, которого я никогда не знала.

– Нельзя ни на кого полагаться. Ни на мужчину, ни на семью. Ты должна найти в себе силы выкарабкаться.