Пришлось подчиниться. Ладно, еще один танец я перетерплю.
Хоть Владыка выше и массивнее Когана, двигается он легко. Шум веселья доносится снизу, а мы с ним здесь, наедине, в полумраке, танцуем, словно в своем собственном мирке. Элиссабет, наверное, в такой ситуации совсем бы голову потеряла, растаяла от счастья.
Я же была скорее насторожена, чем польщена таким вниманием. И когда мелодия стала смолкать, а Владыка сокращать между нами расстояние, притягивая меня ближе, – взбунтовалась.
– Мне кажется или вы желаете добавить в сегодняшний вечер романтики? – в лоб спросила я.
Мы остановились. Рука на моей талии сжалась, и Владыка выдохнул, запрокинув голову, словно призывая в свидетели небеса:
– Элиссабет, тебе единственной непостижимым образом удается удивлять меня вновь и вновь!
Так и хотелось воскликнуть в ответ: «Наслаждайтесь! Еще неделя, и лавочка будет закрыта».
Небеса молчали, и он опустил взгляд на меня, отвечая на ранее заданный вопрос:
– А если и так?
Меня же в этот момент заботила мысль о личной охране Владыки. Когана в зале я не видела, но и не рассчитывала на это сильно, помня слова телохранителя о том, что его место в тени. Интересно, он последовал за нами? Наблюдает сейчас? Вмешается?
Когда Владыка стал склоняться ко мне, а Коган не спешил проявлять свое присутствие, пришлось брать защиту чести в свои руки.
– Я против.
Дракон замер на полпути к моим губам, задав самый идиотский вопрос:
– Почему?
– Эм-м… Без обид, но мужчина, обремененный тридцатью женами, малоподходящий объект для романтических порывов.
Владыка выпрямился, чуть помолчал и, сделав свои выводы, ледяным тоном спросил:
– Намекаешь, что у тебя на примете есть кто-то более подходящий?
– Прямо говорю, что мне сейчас не до этих глупостей! И вообще, у вас есть тридцать жен, которые с большим энтузиазмом оценят любые ваши порывы. Если что, супружеский долг велит им во всем вас поддерживать.
– Ты все время забываешь, что тоже моя жена. Тридцать первая.
– Только я, в отличие от других, никакие супружеские долги в храме на себя не принимала.