Я не стала спрашивать у Когана, был ли он поблизости, когда Владыка лез ко мне с поцелуями. Если да, то понимала, что он не имел права вмешаться, а если нет, то и незачем ему об этом знать.
– Ваше высочество, можно? – ко мне заглянула Моржетта.
– Проходи, – обрадовалась я ее визиту, ведь последние дни она меня избегала.
– Я заварила нам чай.
– Отлично! Мора, у тебя все в порядке? Ты сегодня бледна. И руки дрожат. Оставь чайник.
– Нет-нет, я сама разолью.
– Переживаешь за меня? – поняла я ее нервное состояние. – Не надо.
– Я хотела сказать, что для меня было честью знакомство с вами. И простите меня, если можете.
Пряча покрасневшие глаза, она отпила из чашки.
– Все в порядке, это даже было весело. Мора, можно попросить тебя? Не надо завтра оставаться со мной. Уезжай в город. Пообещай.
– Обещаю. Не останусь, – слабо улыбнулась она.
Я улыбнулась в ответ и только хотела пригубить из чашки, как в комнате словно из ниоткуда возник Владыка – я даже не видела, как он вошел.
– Элиссабет, не пей! Стража!
К нам ворвались люди, а у меня отвисла челюсть.
– Что происходит?! – в полном шоке спросила я у Владыки, когда он смазанным движением оказался рядом со мной и осторожно высвободил чашку из моих пальцев.
Еще больше я впала в ступор, когда Моржетта, ничуть не удивившись происходящему, со слабой улыбкой произнесла:
– Не стоит беспокоиться. Яд был в моей чашке.
– Какой яд? Мора, ты с ума сошла?!
– Король Зандании через посла передал приказ отравить вас в последний день праздника. Если бы она не подчинилась, он казнил бы ее сына, – пояснил мне Владыка.
– Мора, зачем?! – простонала я, бросаясь к ней, растолкав обступивших ее стражников и тряся за плечи. – Почему ты мне не сказала? Я бы выпила этот проклятый яд!