Земля. Реалити-шоу, в котором за тебя уже все решили

Вслед за Верукой вышли остальные участники, направляясь к марсоходу. На нем они петляли еще около часа по поверхности Красной планеты, пока не достигли колонии.

– Что ж, ребята, – сказала астронавтка, когда все оказались внутри, – добро пожаловать в ваш новый дом.

– Наш вечный дом, – пошутил Садовник.

И это слово «вечный», словно тяжелый камень, оглушило всех конкурсантов. Никто не поддержал шутку, никто из них не проронил ни слова. Наступил момент, которого психологи опасались больше всего: до участников наконец дошло, что это не игра.

Они больше никогда не услышат пения птиц на природе, не выйдут на пробежку в парк, чтобы подышать свежим утренним воздухом. Они больше никогда не вернутся домой уставшими, трясясь в переполненном вагоне метро… И не будет возможности отправиться за покупками в какой-нибудь торговый центр или пропустить по последней кружечке пива с друзьями в баре. Не будет назойливого шума машин или лая соседской собаки по утрам, из-за которого сразу портилось настроение.

Начиная с этой минуты слово «вечный» заключалось в том, чтобы каждый день выключать будильник, играющий одну и ту же мелодию, есть на завтрак одну и ту же безвкусную еду, ходить в той же самой одежде, что и вчера. Слово «вечный» теперь означало каждодневную готовность сидеть взаперти.

___

– Что было на этой записи? – спросила я ее.

– Сначала ничего необычного. Фрэнк разговаривал с моим сыном, попросил его подойти и снять футболку.

Потом камера засняла, как Фрэнк наблюдал за мной в окно. Он понял, что я достаточно далеко и что можно действовать. Он вел себя ласково по отношению к сыну, велел ему также снять брюки и трусы. И, конечно, ребенок в таком возрасте послушал врача…

Женщина умолкла на мгновение, достав носовой платок.

– И вот, когда мой мальчик остался совсем голый, он начал прикасаться к нему аппаратом для прослушивания по всему телу: по груди, по спине, по животу… Пока не дошел до…

Наступила тишина.

– А потом он стал делать то же самое пальцами.

Тишина.

– Через несколько минут на камере уже было видно, как он переменился в лице, когда увидел, что я возвращаюсь домой. Он быстро натянул на моего сына трусы и брюки, и оставил его лежать с обнаженным торсом.

Когда я вошла в комнату, все выглядело совершенно нормально. Он сказал мне дать сыну лекарство, убедил меня, что в состоянии ребенка нет ничего страшного, и ушел.

– Но вы на него не заявили? – неуверенно спросила я.

– Нет. Посмотрев запись, я не знала, как реагировать. С одной стороны, я хотела отомстить, с другой – мне было стыдно, что кто-то узнает о том, что случилось с моим сыном. И потом, что, если в его действиях не было ничего осудительного? Что если Фрэнк его просто осматривал?

– При помощи пальцев? – почти крикнула я.

– Ну, знаете, наше сознание иногда пытается убедить нас в чем угодно, чтобы оправдать любые действия, чтобы реальность не казалась такой суровой. Не знаю, я какое-то время ломала голову, что делать. Он был единственным педиатром, мы все тут друг друга знаем. И так шли дни за днями.