Каждый охотник

И только Агата, все такая же напуганная, не могла оторвать глаз от парящих в туманном дождливом воздухе черных фигур, так похожих на ворон.

Подходить к ним теперь было страшно, очень страшно, но, игнорируя чувство страха, замерев душой и сердцем, как бы наблюдая за собой со стороны, Майка позволила внутреннему голосу руководить собой и теперь медленно шла прямо к судейской вышке за сумкой.

В сумке со спортивным снаряжением был ключ от ящичка, а в нем лежал слинг с кошельком, проездным, мобильным и коричневая кофта, подаренная мамой, и мысль об этой кофте придавала Майке решимости.

Странное дело, но в эту минуту ей в голову лезли совершенно не относящиеся к делу мысли. Так, например, ее занимал вопрос, когда же в последний раз красили судейскую вышку, которая раньше была белого цвета, а сейчас казалась такой безнадежно старой и облупленной. Или вот, скажем, что там с плотностью слежавшейся на дожде глины? Глина на корте была вязкой, как густая свернувшаяся кровь.

Ни Глебас, ни Кошка, ни Борька с Татьяной Олегович не пошевелились, когда Майка, дрожа всем телом, подошла к ним почти вплотную, но она буквально кожей чувствовала, как от них фонит.

Вблизи они показались ей чуть более живыми, и Майка даже подумала, что у нее просто разыгралось воображение. Вот-вот кто-нибудь из них что-то скажет, отпустит шуточку, ляпнет глупость, они вместе рассмеются, и все снова станет как прежде.

Но иллюзия не желала рассеиваться, через мокрую футболку прямо в живот и грудь задувал холодный ветер, и все они продолжали молчать.

– Я замерзла, – сказала Майка и подняла сумку, загорелое облупившееся на солнце плечо под мокрым ремнем казалось теплым и живым. – Я ухожу.

Ремень все никак не хотел держаться в выемке между ключицей и мышцей, поднимающей лопатку, и постоянно соскальзывал.

– Что тут у вас происходит? – Агата подошла к ним с другой половины корта и потянулась за своей зеленой теннисной сумкой. – Ребят, что с вами? Вы чего?

Она не изменилась, она не походила на старую фотографию, не молчала с жутким отсутствующим выражением лица, нет, она вела себя как обычно, в своей привычной манере. Майка скосила глаза на ее запястье. А еще на ней не было часов, как у ребят, и хотя Майке не хотелось принимать от этой рыжей штучки никакую помощь, она почувствовала облегчение.

В отличие от остальных, это все еще была Агата Пажмантер, капризная, своенравная, но та самая, что и раньше. Правда, в какой-то момент она тоже странно покачнулась на пятках – может быть, что-то промелькнуло в глубине голубых глаз Агаты, а может быть, так сработала интуиция самой Майки, но ей вдруг показалось, что, несмотря на то, как же все-таки здорово держалась рыжая, чтобы уйти с корта, ей тоже требуется поддержка. И еще какая. Тогда Майка машинально поправила соскальзывающий ремень спортивной сумки, незаметно взяла рыжую за руку, и, чувствуя плечо Агаты рядом со своим, спешно направилась к калитке.

Калитка захлопнулась за ними, будто герметичная дверь, с резким звуком, отделяя чашу корта с воронами и морским запахом от всего остального мира. Когда они уже отошли на несколько шагов и Майка, набравшись храбрости, все-таки оглянулась, ее обожгло холодом, потому что блондинка и ее ученики все так же стояли на одном месте, словно восковые фигуры, застывшие под действием какой-то магии, но головы их теперь были повернуты в другую сторону – в сторону девочек.

Машинально поправив соскальзывающую сумку, подумав, что это, наверное, психика включила компенсаторный механизм и, следуя своей чудной логике, просто-напросто прислала ей в помощь тик, Майка резко отвернулась от корта, как ребенок, увидевший что-то, что видеть ему было нельзя, но пойманный за этим занятием, и поспешила вслед за Агатой. Та почти бегом направлялась в сторону ФОКа. Ток. Где-то за их спинами, на часах у ребят красная стрелка все еще ходила по кругу, как сумасшедшая. Тик-ток.

Глава 5. Самый неподходящий человек во Вселенной

Ее всегда завораживало и манило пустое, отдающее эхом воскресное утро в ФОКе. Если кто-то и приходил тренироваться, это лишь сильнее оттеняло пустоту здешних коридоров, помещений и сердец охранников. Вот только сегодня умиротворяющее одиночество и пустота, к которым Майка обычно стремилась в течение недели, показались ей как бы отдающими гнильцой.

Ей хотелось услышать будничный топот ног пробегающей в раздевалку женской волейбольной сборной, веселый хохот школьников, которые занимались здесь футболом по вторникам и четвергам, ритмичный отскок теннисного мяча от деревянных полов закрытого корта, стук дверей в кафе, стук дверей холодильника с напитками. И поэтому, войдя в пустую женскую раздевалку со спортивной сумкой на плече, Майка едва сдержалась, чтобы не нарушить тишину – ватную, повисшую в воздухе, как ядовитый газ, – и не прокричать во все легкие имя Агаты.

Но кричать было нельзя, это казалось опасным, неизвестно, кого в этот странный, длинный-предлинный день мог привлечь шум. Она найдет рыжую и так, потому что та, скорее всего, просто переместилась на второй этаж в более укромную раздевалку, где вероятность быть найденной снижалась, хотя, чего уж там, все равно существовала. Все равно существовала.

От этой мысли Майке стало неуютно, и она поежилась. Она буквально кожей чувствовала, как увеличилось расстояние между ней и кортами, и тем не менее тонкая энергетическая нитка, протянутая блондинкой после того, как она пульнула в Майку мячом, хоть и натянулась, никуда не исчезла.

Быстро достав из стального шкафчика слинг, напоминающий по форме и цвету перезрелый банан, Майка щелкнула его застежками, проверила содержимое, в первую очередь убедилась, что на месте мамина кофта, перекинула ремешок через плечо, посмотрела, не осталось ли чего в шкафчике, и хлопнула дверцей, произведя такой страшный бах, что он разнесся на весь ФОК.