– Да. Последние сутки они всегда показывали на север. А теперь сдвинулись на запад, и еще сам иллюминатор… он как-то странно себя ведет, я помню, что ремешок был шире.
– Покажешь? – Костя повернулся к Майке.
Она послушно протянула ему свою руку, подумав, что его немного отпустило.
– Горячий какой; он всегда у тебя такой горячий?
Костя взял ее руку в свою, и Майка невольно засмотрелась на влажные темно-золотистые волосы Кости, который склонился над ее запястьем. На его опущенные ресницы и бледное лицо.
Похоже, фенибут, наконец, вступил в реакцию с ее центральной нервной системой, шаловливо пощекотал адренорецепторы и увеличил количество митохондрий в перифокальных областях, потому что ей стало чуточку все равно, куда они едут – куда, зачем и почему.
Она сосредоточилась на тепле, которого ей так не хватало. Было важно только то, что иллюминатор – теплый, и ладони у Кости – теплые, и черный холод, окутавший ее сердце в тот момент, когда она подумала, что два лучших друга исключили ее из своего маленького дуэта, отступил.
– Знаешь, что я думаю, давай лучше снимем эту штуку, а то еще обожжешься! – сказал Костя и, недолго думая, сам же и снял с нее часы и кинул на заднее сиденье. Майку охватило странное чувство: без павлиньего сердца на запястье ей стало холодно и одиноко. – Только убери их подальше от Аркана.
Она машинально кивнула, но на самом деле не поняла, в чем причина такого беспокойства: да, иллюминатор был теплый, но не горячий, да, он нагревался, но от него исходило живительное тепло.
Майка опустила взгляд на кисти своих рук – без Костиного прикосновения они лежали на коленях, словно чужие. Она обхватила одну руку другой, положила прохладные пальцы левой руки на правое запястье и увидела легкое покраснение, которое едва заметным браслетом легло ей на кожу.
Это было странно. Странно, что Костя оказался прав, а она сама не почувствовала ровным счетом никакой боли. Иллюминатор просто грел ее, грел ее все это время, а не обжигал, но на коже остался почти ожог.
Она взглянула на забитую красными фонарями фар дорогу, потом на Агату, затем снова на свою руку: покинутая кисть лежала на коленях холодным мертвым зверьком.
– Пробка тут откуда? – задумчиво пробормотал Костя.
– От верблюда, – сказала Агата и, воспользовавшись паузой в движении на дороге, подкрутила спотифай.
Майке показалось, что из динамиков «эвока» на нее полился теплый мягкий воск. Она вздохнула, бросила обе кисти себе на колени, решив, что сейчас не будет думать об ожоге – слишком много сил еще нужно накопить и слишком мало их у нее оставалось для подобных мыслей, – и прислушалась к песне.
– Может, где-то какая-то новая эвакуационная зона. – Агата посмотрела в боковое зеркало и пожала плечами. – И все объезжают.
– Что это?
– Хм? – не отрывая глаз от дороги и постукивая пальцами по рулю в такт музыке, рыжая слегка развернула к Майке правое розовое ушко, украшенное крупными золотистыми каффами.
– Что это играет? – повторила Майка.
– Да «Kings of Leon» же, песня «Bandit». Нравится? Мама в молодости любила.
ebooksa