Севастополист

– Переместиться можно с любого уровня на любой. Я имею в виду, конечно, техническую возможность. Иначе как, ты думаешь, «Энергосбережение» бы за тобой гонялось?

– Вы скрываете это от всех, кто живет в Башне? – удивленно воскликнул я, забыв на мгновение даже об Инкере.

– Не так уж и сложно скрыть, – ответил Крым. – Достаточно сказать однажды, что такой возможности нет – одним при выходе в мир, другим – при трансфере в Башню. Объяснить вам правила игры. Никто не станет проверять!

– И что же, никто не пытался? – Я был поражен услышанным.

– С самого исхода богов на свою высоту, – улыбнулся Крым. – Ни единого случая подобного интереса. Вот скажи мне, а ты пытался? Ты думал найти путь вниз?

Слова Крыма задели меня, я помолчал, пристыженный. Но потом все же продолжил:

– Ну, допустим, – сказал я. – Мне это просто не было нужно. Я рвался наверх, я хотел поставить лампу. Но ведь не все такие в Башне! Представь, что кто-то узнал бы случайно! Да по всей Башне поднялся бы бунт!

– Неужели? – насмешливо прищурился Крым. – И много ты встречал бунтовщиков?

– Случалось, – с жаром сказал я. – И, знаешь, немало. На Притязании я видел энтузиазм: много-много унитазов в ряд, совсем как… – И тут меня осенило. Сперва я подумал: «Не может быть!», – но в памяти всплыл унитазный энтузиазм, я снова как будто увидел его перед собой и понял: нет, я не ошибся в своей догадке, именно таков и был их замысел.

– Совсем как здесь, – продолжил я, выйдя из замешательства. – Очень похоже на ламповое поле, только… только унитазное. И над каждым – лампа. И вот там такой механизм, который окунает ее в унитаз…

– Можешь не продолжать, – махнул рукой Кучерявый. – Мне ли не знать, что творится в Башне?

– То есть они, сами не зная, издевались над устройством мира?

Даже предположить – не то что говорить – такое было страшно. Но Крым был спокоен. Он посмотрел на меня и медленно проговорил:

– Такова их природа – издеваться над устройством мира; такой им видится своя задача здесь. Но для Притязания мы создали все условия. Мы обезопасили себя от них, создав эту иллюзию секретности: пускай они думают, что нашли лазейки в Потребление, что немного заглянули в Созерцание – это придает им ощущение свободы, благодаря которому они и не помыслят искать свободу настоящую.

– А герои на их же уровне? Уж эти точно помыслят! Они могут спалить всю Башню, а может, – уже и палят.

Крым непринужденно рассмеялся.

– Это глупости. Все эти бунты, в том числе и героев, – лишь часть башенной жизни, все это производит впечатление, но не имеет результата, да и не стремится его иметь. При желании они могли бы переместиться куда захотят и ничего ни с кем не делить, но они не знают о том, что так можно, – вот и воюют. Их Осколок, как и все остальное, вливается в Пребывание; как ты думаешь, кто готовит котлетки, которые тебе так приглянулись? Они же утилизируют на всех уровнях мертвых, ведь настоящих морей, как ты знаешь, в Башне нет.

Он завершил эту фразу безо всяких эмоций – и было совершенно непонятно, то ли он злорадствует по поводу отсутствия у населения Башни возможностей перемещаться вверх-вниз, то ли сокрушается, то ли вообще не считает нужным его оценивать.

– Но Инкерман? Он ведь не знал, что так можно! – простонал я. – Как он мог спуститься с четвертого уровня на третий?

– Он не спускался на третий уровень, – ответил Крым тоном, не терпящим возражений.