Каисса

– А что это?

– Если бы был, то вы не спрашивали бы… Короче, не она это! Обознались вы.

– А я говорю – она! Голос вроде ее. Да и ощущение у меня, понимаешь? Это моя Клэр Девонская.

– А как ее девичья была фамилия?

– Готтгебен.

– Опять же, я ее первый раз вижу. А еще она из Обители – как бы я ее нашел, чтобы жениться-то? Шанс нам пересечься – мизерный.

– Ну вон пересеклись же! – засмеялся Саныч.

Из кузова вылез полицейский. Настоящий, тот, который с аптечкой приходил.

– Вы должны быть в камере, – хмуро сказал он при виде Платонов.

– Так нет клетки! – сказали они хором. – Мы не убегаем!

– Не оказываем сопротивления, не принимали участие в потасовке в баре. И всех, кто с нами был задержан, не знаем, – добавил Платон.

– Черт с вами. Разберемся, – махнул рукой полицейский. Он подошел к кабине, оглядел ее. Девонские старались не смотреть в ту сторону. Уж больно тихо там было. Полицейский достал рацию из кабины и подошел к ним с Санычем.

– Живы еще, – пробормотал конвоир. И уже в рацию: – Нужна реанимация, конвой тридцать-четыре-тридцать-семь запрашивает реанимационную бригаду. Срочно. Также запрашиваю МЧС. Двое раненых. Оба полицейские. Зажаты в кабине КамАЗа. Табельные номера…

Вдалеке кроны деревьев замерцали красным и голубым – приближались машины с проблесковыми маячками.

– Мужики, дайте закурить и полезайте в кузов, в камеру свою, а то засчитают побег, – сказал полицейский. – Что за?.. «Обительские»? Ладно. А откуда у вас зажигалки вообще? Сюда, быстро! Не положено!

Платон и Саныч юркнули в автозак. Уже из клетки Платон крикнул:

– Товарищ полицейский! Товарищ! А как девушку звали, которая с нами была?

В кузов заглянул конвоир:

– А че, познакомиться хочешь? Зря – у нее теперь крупные проблемы будут… Клара ее зовут. И фамилия немецкая – то ли Гебен, то ли Геббельс… короче, Гегебен какая-то.

– Знаете, Саныч, я считаю, что нам все-таки стоит заглянуть за «Обительскими», – задумчиво сказал Платон, вертя сигаретную пачку в руках.