Каисса

– Я – это ты из будущего, – буркнул бритоголовый.

«Точно наркоман», – подумал Девонский. А вслух сказал:

– Это вряд ли.

И захлопнул дверь.

Спустя секунду Девонский вспомнил, где видел стремного мужика с той стороны двери – «грибник» с утренней фотографии, которого Каисса приняла за Платона. Тем удивительнее было, что этот «грибник» вдруг возник на пороге квартиры-лаборатории, которая, конечно, не Бюро, даже не засекреченный объект, но вообще говоря… в газетах ее адрес уж точно не писали.

Платону стало жутко.

Но спустя пару секунд раздумий внутренний инженер одержал верх над внутренним трусом, и Девонский снова открыл дверь. Бритоголовый тип все еще стоял на пороге. Теперь Платон смотрел на него как на новую порцию отладочной информации – если заснять «грибника» со всех ракурсов, можно будет воспроизвести сбой в работе модуля распознавания Каиссы, прикончившего чип, и приступить к починке.

Платон дипломатично пригласил мужика пройти на кухню в другом конце коридора и все обсудить. Они сидели и пили кофе. Молчали. Мужик вел себя адекватно – разулся, помыл руки, попросил не сластить. Было похоже, что он или забыл, зачем пришел, или мучительно подбирает слова для какого-то трудного разговора. Платон так же пытался сформулировать: «Привет, я Платон. Сегодня Наблюдение приняло тебя за меня. Из-за этого чип в руке сгорел. Мне нужно сделать фото и видео с тобой. Желательно много. Я еще раз скормлю твои фото Наблюдению и пойму, почему так произошло. И поправлю. А то меня уволят, потому что я программировал это Наблюдение, а оно вон как глючит. Еще я разрезал руку сам. Еще я удивлен, что ты пришел ко мне на мою, скажем так, конспиративную квартиру. Еще ты меня пугаешь, потому что я не знаю, зачем ты пришел. А еще ты мне кажешься недалеким, и я боюсь, что ты вообще не поймешь, о чем я говорю».

– Здравствуйте еще раз. Меня зовут Платон, – сказал Девонский.

Тут как прыжок веры: надо оттолкнуться, а потом беседа сама сложится.

– Я знаю, меня тоже зовут Платон Девонский. Платон Александрович, – ответил бритоголовый.

Видимо, «Платон Александрович» все же решил разыгрывать карту пришельца из будущего. И откуда-то знает полное имя Платона. Тут как со стуком в дверь и письмами: если незнакомец называет тебя по имени-отчеству – повод насторожиться.

Платон насторожился. Он читал недавно, что с шизофрениками нужно разговаривать спокойно, простыми фразами, поддерживая их «легенду» и не споря.

– Извините, но мой скепсис несложно понять, я надеюсь. Вы мне помогли бы, если бы как-то подробнее рассказали все, – подчеркнуто вежливо сказал Платон.

– Да я и сам не до конца понимаю… Какой сейчас год?

– Две тысячи тридцать пятый.

– Ну вот. А у меня еще вчера был две тысячи шестьдесят пятый. И, поверь, объяснить, как я сюда попал, мне трудно. Я даже сформулировать толком не могу, чтобы не звучать… чудаковато. Ты перед собой видишь себя из будущего, но я-то тоже вижу тебя – меня из прошлого! И шокирован не меньше.

– Я пока вижу перед собой незнакомца, уж не обижайтесь. Поэтому я был бы рад, если бы вы потрудились рассказать, хоть в крупную клетку, как вы попали в «прошлое».

– Ну в крупную клетку только и получится: я сюда прибыл через аномальную зону в Сандовском треугольнике. Прошел вдоль лесополосы, меня застала фиолетовая гроза со шквальным ветром, я отсиделся в кургане. А когда вышел, то понял, что попал в тридцать пятый.

– Вы правы, звучит чудаковато. Ну положим. А как вы докажете, что вы – это я-из-будущего? Вы на меня даже не похожи вроде. Глаза, например, другого цвета.