Каисса

– Извините, – пробормотал Богдан, – ради бога, извините, Таисия.

Начало дергаться веко.

– Нишьего страшного, – попыталась улыбнуться девушка. – Вы што, видьите сейчас фантома? С ним што-то не так?

Богдан расставил ноги и отвернул голову от Таисии и двойника, поглаживающего ее по груди и проводящего языком по шее.

– Эй! Ты от меня хочешь избавиться, брат? – прошипел тот. – Если ты мямля, которая даже телку не может соблазнить, то я-то в чем виноват? А?

– Заткнись! – закричал Богдан и вскочил.

Таисия отпрянула и посмотрела испуганно, часто-часто моргая.

– Богдан, што с вами? Присашивайтьесь в кресло, давайте погрузимся в гипноз? – предложила она дрожащим голосом.

– Да! Успокойся уже, Беня. Найдем другую соску, эту ты уже профукал, – осклабился двойник. – Ты как твой батя, злобный токсик. Помнишь, как ты с ним в прятки играл? Кто не спрятался – в того из травмата…

Богдан обожал своего отца, но тот случай из детства полыхнул в памяти ярким огнем, застилая глаза. Он уже и не вспоминал даже тот вечер, а это чмо… вот так, за живое!

Пинком отшвырнув свою подушку, Богдан ринулся на двойника. Таисия вскрикнула. Подсечкой опрокинув фантома на ее кресло и навалившись всем весом, он начал душить. Тот отчаянно сопротивлялся: Богдан чувствовал его хватку на своих предплечьях – слабые и легкие касания, так не соответствующие тренированному бойцу спецназа, которым фантом всегда прикидывался.

– Какой же ты у нас слабенький, оказывается, да? Чмо! – орал Богдан.

Серые глаза двойника застилала кровь из лопнувших капилляров, он хрипел, его тело вытянулось в струнку. Наконец что-то хрустнуло под пальцами Богдана, и двойник резко обмяк. Его тело мягко сползло с подушки.

Богдан вздрогнул.

Он стоял в лектории совсем один. Только он и две подушки в пучке света.

И задушенная Таисия.

Прошла целая вечность. Ничего не изменилось. Лекторий утонул в гробовой тишине.

Богдан стоял, сжимая и разжимая кулаки. Глаза его были зажмурены до пульсирующей боли. Наконец он их открыл. Всхлипнул. И начал ходить по аудитории кругами, избегая смотреть на мертвую Таю, распластавшуюся на кресле головой вниз. В итоге он сел на свою подушку спиной к трупу и начал раскачиваться.

Взад. Вперед. Взад. Вперед.

Изредка он издавал звуки, похожие то на утробное рычание, то на скулеж побитого пса. И каждый раз прикусывал свой кулак, оставляя на нем кровавый след от зубов.