Каисса

Повисли короткие гудки.

Матвей воспрял духом. Все мрачные мысли тут же уступили место потоку идей и мечтам о новой роли. Наверное, антидепрессанты подействовали… Как бы то ни было, даже с Настей не все потеряно – что может быть более мужественным, чем работать бунтарем? Такая яркая анархо-индивидуалистка, как Настя, обязательно оценит!

В голове, словно всплывашка от соцсетей, возникло еще одно воспоминание – сегодня в полдень нужно встретиться с тем одноруким, спасшим Матвея из пожара. Он как раз из обительских. Чем не построение связей внутри «клоак»?

Карпов допил кофе уже из носика кофеварки и довольно зажмурился – кажется, настало время удачных совпадений.

– Где я сейчас? Где я скоро буду? – Матвей несколько раз повторил вопросы вслух. Это был отличный способ справиться с тревогой. Ему Карпова научил один гештальт-психотерапевт, который был еще до Таисии.

Слова разлетелись по коридору с двойными рядами рассохшихся бурых дверей и облупившимися стенами цвета хаки – после Великой Отечественной на оборонных заводах оставалось много краски, поэтому во времена Хрущева все красили в синий и зеленый.

Как этот дом вообще столько простоял?

До встречи с Богданом в «Толкающихся уродцах» оставался еще час. Матвей пришел к Морозовским Казармам, зашел в «Париж» и сейчас стоял на втором этаже возле квартиры, адрес которой дал ему Борис Фадеев.

Хоть Карпов уже не работал в Редакции, про эссе о свободе он помнил. И еще вчера утром точно знал, что свобода для него – это гедонизм и стабильность, основанные на обычных человеческих возможностях и уверенном потреблении. Когда все ясно и понятно. Когда ты играешь по правилам и вся жизнь расписана до мелочей на многие годы.

А сегодня что? Он идет в какой-то непонятный бар, чтобы встретиться с одноруким городовым из Обители. А еще сейчас будет выяснять про какую-то девушку, связанную с фэнтезийным миром демонических сущностей. При том что он зарекся это делать – от греха подальше.

Все было туманно. С одной стороны, оставалась надежда на возобновление отношений с Настей. Да и Макмэн предложил хороший вариант продолжить карьеру в роли «оппозиционера». Собственно, предстоящий поход в бар как раз объяснялся стремлением навести мосты с Обителью, найти в ней свой источник и разузнать множество деталей. Для будущей суррогатной оппозиции это стало бы важной информацией.

Но почему Матвей пошел на квартиру, указанную медиумом? Рационального довода не было. Возможно, это был поиск альтернативы. Внутри себя Карпов сомневался в предложении Макмэна – шатать систему, даже понарошку, было опасным занятием. А жизнь с низким рейтингом накладывала слишком много ограничений. Например, перемещаться теперь приходилось пешком. И кофе был взят из дома, в маленьком термосе.

Ограничения… Вот! Матвей вдруг осознал, что существует масса разных правил и установок. С одной стороны, они дарят возможности людям, придерживающимся дисциплины и морали. Со второй – приносят неудобства хаотичной по своей природе части человеческой натуры. И когда чаша с очередными ограничениями перевешивает и неудобств становится больше, чем возможностей, тогда добропорядочные люди и теряют чувство свободы.

Ровно то, что пережил Матвей с падением рейтинга.

Он настолько поразился своей догадке, что тут же зафиксировал ее в телефоне для эссе.

В каком-то смысле вся чертовщина, которую посулил Фадеев – или его демон, кто разберет, – была отдохновением для хаотичной стороны Карпова. Потому Матвею и важно было найти девушку. Ведь девушка – уже неплохо. Особенно если красивая. Сколько ей? Чуть за тридцать? С ней предлагалось освободить своего демона, чем бы он ни являлся. Наверное, это станет хорошим приключением. Матвей получит мистический опыт, разбавит гнетущий формализм текущих жизненных обстоятельств. Мистики-то тут достаточно, со всеми летающими блокнотами и саморазгорающимися пожарами. Ну и «проникнуться добрым нравом» не помешает – иногда этого действительно не хватает в череде дней. И только безработный человек в понедельник утром способен прочувствовать подобное всей душой.

В конце концов это рационально – рассмотреть все варианты.

– Что со мной будет? – спросил себя Матвей.

Да вряд ли что-то страшное случится, если он сейчас нажмет кнопку дверного звонка. Скорее всего, девушки тут никакой и нет. Или ее уже не найти – как-никак, прошло уже двадцать пять лет, и пески времени наверняка сделали свое дело. Если так – тем лучше. Карпов закроет свой гештальт с демонами и мистикой, сможет погрузиться в проект оппозиции и прикладывать усилия по восстановлению помолвки.

Матвей осознавал, что в нем живет и проявляется некое неведомое чувство. Он испытал его вчера дважды. Первый раз – со стариками, когда обругал их, в этом, если задуматься, ведь тоже была свобода воли. И второй – когда неведомое притяжение привело его на порог лавки медиума, вопреки всему разумному, неожиданно для самого себя. То же чувство разгоралось и сейчас.