— Я ее загнал. Она теперь не моя.
Джейкоб удивленно поднял брови.
— Но она до сих пор значится на тебе.
— Мало ли что значится… Какой-то джентльмен проходит мимо, а я сижу за рулем, пережидаю красный свет. Он предлагает купить мою машину за шесть штук баксов. На́лом. Я говорю: «О чем разговор». Он открывает свой «сундучок», отсчитывает указанную сумму, отдает мне деньги, а я ему — ключи, и он уезжает. Вот это гешефт! А всеми этими регистрациями-мастурбациями я думал заняться погодя.
— Удобная отговорка, рабби. — Джейкоб прищурился.
— В чем удобство? — парировал Фридман, дернув себя за бороду так, что, казалось, оторвет. — Просыпаться от стука в четыре утра? Быть закованным в наручники, как преступник?
— Мой клиент сказал вам, что машина ему не принадлежит, — влез Тёрнер. — Если только у вас нет свидетеля, который мог опознать его за рулем, то разговор у нас ни о чем и его пора заканчивать.
Джейкоб не обратил на него внимания.
— Где ты был сегодня ночью, между половиной второго и половиной третьего? — спросил он у Фридмана.
— Спал, конечно же, у себя в доме. С женой.
— Не самое надежное алиби, — заметил Митчелл.
— О, — пренебрежительно произнес Фридман, — этот шмак еще и говорить умеет! Как мило… Послушай, детектив. Я не водил ту машину. Два дня назад я ее продал. Что ты хотел от меня услышать?
— Я притащу сюда твою жену, рабби, — сказал Джейкоб. — Допрошу ее в соседней комнате, и если ее история будет другой, у нас возникнут проблемы. Как там у вас… Цорес[13].
— Не оскверняй мой идиш, детектив, — буркнул из-под бровей Фридман.
— Возмутительно, — поддакнул Тёрнер. — Проявление расизма.
— Да заткнись ты, — лениво бросил ему раввин.
— Рабби, тебе не следует больше отвечать ни на какие их вопросы…
— Да понял! Прекрати этот вэйтэк[14]! Таки уймись уже!
Тёрнер закрыл рот; в его глазах стоял ядовитый укор.
— Ладно. — Фридман сплюнул. — Дома меня не было. Доволен? Но я не при делах. И машину не водил. Я ее продал.