— Ты часто ходил в дом, — сказал дядя Азиз, и лицо его снова закаменело. — Где ты научился таким манерам? Я оставляю на тебя свой дом, а ты превращаешь его в обиталище сплетен и бесчестья.
— Я ходил, потому что она хотела, чтобы я помолился… о ее ране.
Дядя Азиз молча уставился на него, словно прикидывая, что сказать дальше или что сделать. Этот взгляд был Юсуфу знаком со времен путешествия вглубь страны. Чаще всего, поразмыслив, купец предпочитал предоставить события их собственному течению и не вмешиваться. Миг тишины перед тем, как позволить урагану нестись куда вздумается.
— Надо было взять тебя с собой, — сказал он наконец. — Мне следовало предвидеть… Госпожа нездорова. Если не произошло никакого бесчестья, на том мы и оставим это дело. Тем более что твоя рубашка разорвана сзади. Но обо всем этом не подобает говорить с посторонними. Тебе все-таки не следовало так часто ходить в дом.
Халил снова быстро заговорил по-арабски, дядя Азиз несколько раз резко кивнул и ответил на том же языке. Обменявшись так несколькими репликами с Халилом, дядя Азиз движением подбородка указал ему на магазин.
— Зачем ты так часто ходил в дом? — спросил дядя Азиз после того, как Халил ушел отпирать магазин.
Юсуф глядел на купца, не отвечая. Дядя Азиз уселся на матрас, на котором прежде лежал Халил. Он подвернул под себя одну ногу, уперся рукой в пол. Юсуф видел, как в ожидании его ответа на лице дяди Азиза проступает спокойная насмешливая улыбка.
— Чтобы увидеть Амину, — сказал Юсуф. Слова с трудом выходили из его рта, и он видел, как улыбка становится все шире и вот уже удовлетворенно застывает на губах дяди Азиза. Купец оглянулся на магазин, и Юсуф проследил за его взглядом. Халил стоял у прилавка, таращась на них с гневом, даже с ненавистью. Потом отвернулся и стал открывать ставни.
— Ты все сказал? — спросил дядя Азиз, вновь сосредотачиваясь на Юсуфе. — Ты вел себя храбро, ведь так? Эка ты отличился за эти немногие недели!
Поскольку Юсуф все никак не отвечал, обдумывая, что говорить и чего нет и какие могут быть последствия, купец продолжил сам:
— Я побывал в этом путешествии в твоем родном городе и наведался к твоему отцу. Хотел договориться, чтобы ты остался здесь и работал на меня за плату, а я прощу ему долг. Но выяснилось, что твой отец скончался, да помилует Бог его душу. Твоя мать там больше не живет, и никто не мог мне сказать, куда она отправилась. Возможно, вернулась к себе домой. Где был ее дом?
— Не знаю, — сказал Юсуф. Он не ощущал утрату, но лишь внезапную грусть при мысли, что и мать его теперь тоже затерялась где-то. При этой мысли глаза его увлажнились, и он увидел, как дядя Азиз слегка кивнул, одобряя такое выражение чувств. Он выждал, словно предоставляя Юсуфу самому решать, сколь далеко он готов зайти. В эту долгую паузу Юсуф так и не сумел выговорить слова, горевшие у него на языке: «Я хочу увезти ее. Ты не должен был жениться на ней. Обходиться с ней так, словно у нее ничего нет своего. Нельзя владеть людьми так, как ты ими владеешь». Но в итоге дядя Азиз поднялся на ноги и протянул Юсуфу руку для поцелуя. Когда Юсуф окунулся в благоуханное облако, он почувствовал прикосновение другой руки дяди Азиза к своему затылку — сначала легкое поглаживание, потом подзатыльник.
— Мы обсудим наши планы потом, решим, какую работу ты лучше всего сможешь исполнять для меня, — любезно сообщил ему купец. — Я утомился от путешествий. Пожалуй, сможешь взять часть из них на себя. Может быть, снова повстречаешь своего старого друга Чату. И кстати говоря — будьте осторожны, вы оба. Халил! И ты тоже. Говорят о войне между немцами и англичанами там, на северной границе. Я слышал об этом от купцов в городе, когда приехал вчера вечером. В любой момент немцы начнут похищать людей, им нужны носильщики в их армию, так что смотрите в оба. Увидите, что они идут сюда, — сразу же запирайте лавку и прячьтесь, вы же слышали, на что способны немцы? Ладно, а теперь за дело.
6
— Он тебя любит, — радостно сказал Халил. — Я же тебе все время это твердил. Сеид — лучший, кто с этим поспорит? Он вернулся, кинул один взгляд на госпожу и подумал: эта безумная женщина терзала моего славного молодого человека. От женщин одни неприятности, а моя — настоящая обезьяна, будь она проклята. Всякий может видеть, что она сумасшедшая — с пронзительным голосом, со всей этой болтовней про свою рану. И твоя рубашка разорвана! О, твоя рубашка разорвана! Какая вышла история! За тобой, за твоими делами присматривают сильные ангелы. Теперь сеид найдет тебе жену, чтобы ты не попал в беду. Одну из тех славных девчушек, что живут при лавке там, в деревне. Думаю, он уже наметил для тебя кого-то еще перед тем, как отправился в путешествие. Может, и мне кого-нибудь купит, устроим двойную свадьбу. Может, это будут сестры, наверное, двух сразу купить выгоднее. И кади один раз платить за обряд, и только одна стирка после брачной ночи. Мы сможем нанять дом на той стороне улицы и поселимся вместе. У наших жен родятся близнецы, женщины будут помогать друг другу со всеми трудными работами по хозяйству, а мы будем сидеть на коврике на террасе перед домом и болтать… может, о том, что делается в мире. Это хорошая тема. Или о том, как сбываются данные Богом посулы. А по утрам, перейдя дорогу, будем заниматься делами нашего сеида. Что скажешь?
Халил рассказывал о грядущей свадьбе и покупателям, приглашая их на пир, который, мол, обещал устроить сеид. Вы же знаете сеида, повторял он, все будет халяльное, все по закону. Он описывал предстоящие развлечения: танцоры, певцы, акробаты на ходулях, процессия мальчиков и девочек, которые понесут курильницы с благовониями. А по бокам мужчины, распрыскивающие в воздух розовую воду, и так далее, дайте волю воображению. Пир со всевозможными яствами. Музыка — целый оркестр, ночь напролет. Юсуф невольно улыбался вместе со всеми слушателями — невозможно было устоять, когда Халил вот так предавался вымыслу и разукрашивал его, словно одержимый. Когда покупатели обращались за подтверждением к Юсуфу, тот говорил, что Халил тронулся умом. Он бредит в лихорадке, говорил он, не обращайте на него внимания, иначе он разволнуется, а то и разболеется.
Когда явился на обычную свою работу в саду Мзе Хамдани, Халил окликнул и его:
— Вали, блаженный, мы женимся, мы оба. Ты удивлен? Сеид обустроит нашу жизнь — навсегда. Спой касыду за нас, когда найдется минутка. Кто бы мог напророчить нам такую удачу? Этого малого ты больше не увидишь в саду, кстати говоря. Он теперь будет возделывать другие грядки, другие кусты подрезать.
Поначалу Юсуф думал, что таким шутовством Халил выражает облегчение — хорошо, мол, что дела не обернулись хуже. Дядя Азиз посмотрел сквозь пальцы на обвинения госпожи, а Юсуф не осмелился бросить ему вызов и потребовать себе Амину. Когда будет готов это сделать, дядя Азиз разберется с ним так, как сочтет нужным. Потом Юсуф распознал, что Халил высмеивает его. После всех своих отважных и страстных речей он поник в молчании, стоило купцу задать прямой, пугающий вопрос, поник и сдался. Теперь они оба в одном положении, размышлял он, оба добровольно служат купцу. Целуют ему руки. Халил изобрел оправдание своему унижению, он, мол, остался, чтобы искупить зло, причиненное его отцом Амине. У Юсуфа не имелось никакого оправдания, чтобы и дальше служить купцу.
— Сеид — теперь-то научись называть его так! — хохотал Халил.