— Несовременно говоришь, дядя Юра. Ты часом не из будущего?
— Нет, — мотает он головой. — Но видения бывают.
Мы оба смеёмся.
— Брагин, отвлекись-ка на минутку, — раздаётся за мной голос Печёнкина. — Поговори с дедулей. Давай, отойдём в сторонку.
Ну, давай. Мы отходим.
— Глеб Антонович, держите, — протягиваю я ему карточку. — Это вам от заведения. Как почётному гостю.
— Что это?
Он берёт жёлтую картонку в руку и рассматривает. Там написано "Олимпия" и чуть ниже мелкими буквами: “Очень важная персона”.
— Это значит, что в баре вас будут обслуживать бесплатно.
Он хмыкает.
— Это мне сколько лет надо свою тридцатку отбивать, даже если каждый день я буду у вас выпивать… ну, пусть даже на сотку?
— Всего-то триста дней. Правда, на сотку тяжело, но если на полтинник, то за пару лет можно всё наверстать.
— Только для этого не карточка нужна золотая, а золотая печёнка. Генерал Печёнкин с золотой печёнкой.
Я вежливо улыбаюсь:
— Весьма остроумно.
Он внимательно на меня смотрит, пытаясь проникнуть в глубины моего разума. Да только это не слишком-то легко.
— В общем, вот что скажу, — наконец, кивает он. — Игра есть игра. А я человек чести, как ты мог убедиться.
Вот уж правда, убедился, до сих пор тело синее.
— Специально, — продолжает он, — тебя прижимать не стану, не ссы. Но уговор наш остаётся в силе. И ещё мне потребуется реванш. Ясно?
— Так это же и был реванш, вы чего!