— Надо выяснить, — размышляю я вслух, — кто имеет доступ к чёрной краске.
— А это кузбасслак, между прочим, его попробуй ещё ототри. Давай, чего смотришь, решай проблему, комсорг, твою мать!
Опять начинает заводиться, раскручивая маховик своего психоза. Был у нас сержант точно такой же в школе. Орал, пыжился строил из себя не пойми кого, усами шевелил, рыжими, кстати. А потом мы с пацанами как-то раз устроили ему тёмную, и человек моментально переменился, открыл в себе скрытые резервы дружелюбия и эмпатии.
Я смотрю в глаза этому Снежинскому и размышляю, что мне сделать — дать ему в морду или озадачить девчат поисками растворителя либо исполнителя.
— При чём здесь буржуазия, я не понял? Это же простой вандализм. В худшем случае антисоветчина. Вы на каком основании меня сукой буржуазной назвали да ещё и в присутствии товарищей?
— Что?! — в очередной раз задыхается он.
Я не отвечаю, а молча бью локтем в нос. Не ему конечно, а портрету дедушки Ленина. Стекло со звоном разлетается. Снежинский вздрагивает, а я поворачиваюсь лицом к стенду и аккуратно вынимаю из рамы оставшиеся осколки.
— Вот, — киваю я на вождя мирового пролетариата. — Смотрите, проблема решена. Так будет и с остальными задачами, не сомневайтесь, Эдуард Фридрикович. А кощунника и осквернителя мы найдём, обязательно найдём. И стекольщика направим. Так что, давайте уже дружить. Мне с вами ссориться нужды нет. А вам со мной?
Он ошарашенно смотрит на портрет, потом на меня, потом снова на портрет. А потом разворачивается и идёт к выходу.
— Эдуард Фридрикович, а вы по какому вопросу приходили?
Он даже не оборачивается. Ну что же, не очень приятный человек.
Я возвращаюсь в кабинет. Одна из девчонок с сосредоточенным лицом разговаривает по телефону. Увидев меня, она сразу оживляется:
— А вот он, вот он зашёл как раз!
Выслушав, что ей говорит собеседник, она протягивает трубку мне.
— Слушаю, Брагин.
— Ты чего там, уже в конфликты вступаешь?
— Что вы, Ирина Викторовна, — отвечаю я. — Никаких конфликтов, всё уже улажено. Человек непростой, конечно, но, кажется, вопросов больше нет.
— Ну, хорошо, если так, — усмехается Новицкая. — Вообще-то со Снежинскими уладить всё в принципе невозможно, но молодец, что не растерялся.
— Кто, я? Обижаете, Ирина Викторовна.
— Ну-ну, не зазнавайся, ведь это пока только одна незначительная победа.