Новая девушка

11

Марго

Мне понадобилась пара дней, чтобы решиться открыть целлофановый пакет с новым номером «От». С того момента, как он плюхнулся на половик возле двери после Рождества, я находилась в состоянии стресса и почти не спала, что было напрямую связано с очередным этапом в развитии дочери, а не с беспокойными мыслями о прошлом.

Дочура забыла, как самой засыпать посреди ночи. После нескольких недель увеличенных интервалов кормления тот факт, что мне, сидя в кресле-качалке, приходилось трижды за ночь укачивать ее, выглядел как возврат к далекому прошлому. Все это вполне естественно, прочитала я в интернете, не говоря уже о том, что пройдет само, хотя и вполне может вынести мозг. В дополнение ко всему наступило время отучать Лайлу от материнского молока, а это, в свою очередь, вызвало массу вопросов, касающихся безопасности и гигиены и попыток понять, правильно я это делаю или нет.

А Винни поняла бы сразу.

Я постаралась заставить мой внутренний голос заткнуться, как только его услышала, а все размышления на эту тему свести на нет послеобеденной прогулкой, на которую всегда выходила с коляской. Обычно я дышала свежим воздухом и глазела по сторонам, а не размышляла постоянно о происходящем в редакции.

А она бы размышляла — и смогла бы сказать мне, что делать дальше.

Я очень скучала по подруге. И хотя с того момента, как я в последний раз слышала ее голос или мы гуляли и шутили, прошло целых девять месяцев — время вынашивания, — я ежедневно ощущала ее отсутствие. И не только тогда, когда необходимо было услышать от кого-то одобрение материнских действий, но и тогда, когда Лайла строила уморительные рожицы. В эти моменты она походила на крохотного старичка с лицом тролля. А еще она издавала смешные, похожие на кудахтанье звуки, о которых я тоже хотела бы рассказать кому-то, кто мог по достоинству оценить эти проявления порожденной мной жизни.

Мне особенно не хватало Винни в те моменты, когда я теряла себя, когда я теряла ту Марго, какой была до рождения Лайлы, и мне был необходим кто-то, способный напомнить о ней.

Рассмешило бы это меня ту, бывшую? Или рассердило? Или все это касается только меня нынешней?

В спокойные дни, коих теперь было много, я жаждала компании и в то же время чуралась ее. Не хотела выходить и общаться с женщинами, которых едва знала, — мне нужна была связь из далекого прошлого, закаленная годами, когда мы доверяли друг другу тайны и никого больше не допускали в наше общение. Мне нужна была Винни, но я ей была не нужна. Я почти забыла это ощущение. А теперь вспомнила очень хорошо.

Больше я ее не видела и уже стала сомневаться, ее ли заметила тогда на кладбище. Вспомнилось, как много лет назад я регулярно видела своего бывшего в течение нескольких недель после расставания — бывало, шла за ним сквозь толпу, чтобы в конце концов убедиться, что это лишь некто, отдаленно на него похожий. Как будто у меня в голове постоянно звучала астральная мелодия из одной ноты. А вдруг тогда я представила себе Винни только потому, что в моем сознании она была такой же постоянной спутницей, как и Лайла, несмотря на то, что ее профиль в Фейсбуке оставался недоступным, как профиль абсолютного незнакомца?

Поэтому, когда в конце января в нашу входную дверь постучали, я решила, что это еще один курьер, привезший припасы для ребенка. Когда я делала очередной заказ — обычно посреди ночи, — все заказанное казалось мне очень важным, но при доставке оказывалось, что большинство — просто выброшенные на ветер деньги, так быстро менялись потребности Лайлы. Я вечно ругала себя на следующий день после заказа, потому что ненавидела открывать курьеру, находясь в одиночестве, — об этом я обычно забывала, когда Ник спал в кровати рядом со мной.

Чарльз слегка дернулся, когда я открыла дверь, — казалось, он, как и я, поражен тем, что оказался на пороге моего дома. Моя первая мысль была: «А знает ли Винни, что ее муж пришел сюда? Не послала ли она его сама? Или он пришел, ничего ей не сказав?»

— Я должен извиниться перед тобой, — сказал Чарльз, усаживаясь за кухонный стол и с любопытством оглядываясь в поисках признаков Лайлы между пустым креслом-качалкой и игрушками, разбросанными по пробковой плитке.

— Спит наверху, — пояснила я, и Чарльз кивнул, взглянув при этом на часы на микроволновке — час дня.

— Конечно, — произнес он напряженным голосом. — Сон перед ланчем.

Его каштановые волосы были длиннее и лежали небрежнее, чем я помнила, лицо выглядело осунувшимся, но в целом он был вполне ухожен. Бледно-голубая рубашка свободного кроя, синие хлопчатобумажные брюки и стильное черное пальто смотрелись идеально чистыми и выглаженными. Внутренне я отругала себя за то, что смотрю на него столь покровительственно: Чарльз хоть и потерял ребенка, но с головой у него все в порядке.

— Тогда я быстро, — продолжил он с улыбкой. — Знаю, что время отдыха для тебя сейчас особенно важно.

Он стал играть с ложкой, лежавшей на столе. Та была грязной, но я не успела ее убрать.